.)
И все же, и все же… Как ни хочется верить в радужные прогнозы Доблина, нетрудно себе представить, что все эти начинания могут легко сойти на нет. Тони Боссис тоже с этим согласен, хотя уж он, как никто другой, полон надежд, что психоделики когда-нибудь будут причислены к самым обычным лекарственным средствам и будут вовсю применяться в паллиативной медицине.
– Только посмотрите, как мы умираем здесь, в Америке! Спросите американцев, где бы они хотели умереть, и они вам скажут: дома, в окружении близких людей. А где умирает большинство из нас? В отделении интенсивной терапии. Разговор о смерти – строжайшее табу в Америке. Да, конечно, сегодня дело обстоит намного лучше: у нас есть хосписы, которых еще недавно вообще не было. Но если врач упускает пациента, если дает ему умереть, он [врач] по-прежнему воспринимает это как личную обиду.
По мнению Доблина, психоделики обладают большим потенциалом и способны не только настроить людей на трудный разговор о смерти, но и изменить их отношение к самой смерти. При условии, конечно, что медицинское сообщество возьмет эти препараты на вооружение.
– Для нашей культуры, – говорит он, – характерен страх перед смертью, страх перед тем, что там, за порогом жизни, и страх перед неизвестностью, и весь этот страх воплощен в этом труде.
Психоделики по самой своей природе способны нанести ощутимый вред нашим учреждениям, так что те вряд ли готовы встретить их с распростертыми объятиями. В самом деле, учреждения всячески заинтересованы в том (на то они и существуют), чтобы давать индивидууму опосредованный доступ к власти любого рода, будь то власть медицинская или духовная, тогда как психоделический опыт дает человеку нечто сродни прямому откровению, что, безусловно, делает этот опыт антиномическим. И все же в некоторых культурах издревле существуют (и с успехом применяются) ритуальные формы, способные эффективно сдерживать и обуздывать дионисийские энергии психоделиков; вспомните хотя бы элевсинские таинства древних греков или шаманские церемонии коренных американцев, связанные с пейотлем или айяуаской. Так что, в принципе, все возможно.
Когда я в беседе с Роландом Гриффитсом впервые поднял некогда высказанную Джесси идею об улучшении самочувствия здоровых людей, тот немного поерзал на стуле, а затем сказал, тщательно подбирая слова:
– С точки зрения культуры продвигать эту идею прямо сейчас очень опасно.
И все же, по мере того как мы разговаривали (а мы это делаем уже без малого три года), становится понятно: он тоже считает, что многие из нас, а не только те, кто борется с раком, или депрессией, или зависимостью, извлекут существенную пользу из этих замечательных молекул и, более того, из того духовного опыта, двери в который, убежден он (ибо это подтверждено его собственными исследованиями), они способны открыть.