В ходе следующего сеанса перед нею воскрес Фил, парень, с которым она дружила в юности и который погиб в автокатастрофе в возрасте 19 лет.
– Вдруг я почувствовала в своем левом плече частицу Фила, живого Фила. Никогда не испытывала ничего подобного, но это чувство было абсолютно реальным. Не знаю, почему он желтого цвета и почему живет в моем левом плече – да и значит ли это хоть что-нибудь? – мне это безразлично. Главное, он вернулся ко мне.
И такие воссоединения с умершими не редкость. Ричард Бутби, чей 23-летний сын, наркоман со стажем, за год до этого совершил самоубийство, как-то сказал мне: «С Оливером я теперь встречаюсь чаще, чем когда он был жив».
Как видно из этих примеров, умение всецело отдаться увиденному, каким бы опасным или пугающим оно ни было, – это крайне важное свойство, необходимость которого подчеркивают на сеансах подготовки и которое так или иначе фигурирует в видениях множества людей как в процессе трипов, так и после. Бутби, будучи философом, довольно творчески подошел к этому вопросу и придумал, как можно использовать эту идею в качестве инструмента для формирования опыта в реальном времени. Вот что он пишет:
«С самого начала я почувствовал, что эффект, создаваемый наркотическими средствами, удивительным образом отвечает моему собственному субъективному определению. Если я в ответ на растущую интенсивность переживания начну напрягаться и тревожиться, то и напряжение в представших моему взору картинах тем или иным образом начнет расти и уплотняться. Но если я вполне сознательно дам себе команду расслабиться, позволю себе отдаться увиденному и войти в него неотъемлемой частью, то это даст поразительный эффект. Пространство, в котором я нахожусь, и без того огромное, вдруг распахивается еще больше, а волнообразные тени, мелькавшие перед моими глазами, взрываются, создавая новые и еще более экстравагантные картины. Меня снова и снова охватывает ошеломляющее чувство беспредельности, на которую накладывается и которую множит другая беспредельность. Помню, как-то раз жена везла меня из гостей домой и я в шутку сказал ей, что у меня такое чувство, будто меня то и дело невесть каким образом засасывает в задницу Бога».
У Бутби, судя по описанию, был мистический опыт, во многом сходный с классическими образцами, хотя, возможно, Бутби первый в длинном ряду западных мистиков, кто вошел в Божье царство столь своеобразным образом, то есть «через заднюю дверь», как говорится в таких случаях.
«Затерянный в глубинах всего этого бредового кошмара, я вдруг почувствовал, что либо умираю, либо, что самое странное, уже умер. Все нити привязанностей, вызывавшие у меня достоверное чувство реальности и надежно привязывавшие меня к этой реальности, вдруг оборвались. Как тут не поддаться иллюзии, что ты мертв? И раз уж я умираю, подумал я, то так тому и быть. Как тут скажешь „нет“? И в этот момент в безмерных глубинах своего переживания я вдруг почувствовал, как все составляющие меня противоположности – сон и пробуждение, жизнь и смерть, внутреннее и внешнее, „я“ и то, другое, – сошлись и столкнулись одно с другим… Казалось, что реальность свернулась сама собой и взорвалась, причем эта экстатическая катастрофа не была лишена определенной логики. И тем не менее посреди всего этого галлюцинаторного урагана во мне продолжало жить странное чувство надмирности и беспредельного вознесения над всем сущим. Помню, я то и дело повторял про себя: „Ничто не имеет значения, ничто уже больше не имеет значения. Я прозрел суть! Вообще ничто не имеет значения“».