– Погугли по фамилии Макхью, и сам увидишь, – подзуживает он.
«Врачи постоянно встречаются с этим странным и зрелищным состоянием сознания, наблюдающимся у пациентов, страдающих прогрессирующим заболеванием печени, почек и легких, при котором токсичные продукты, накапливаясь в теле, воздействуют на мозг и ум точно так же, как ЛСД, – пишет Макхью в своей рецензии на книгу о Гарвардском псилоцибиновом проекте, напечатанной в журнале Commentary. – Живость цветового восприятия, слияние и переплетение физических чувств, галлюцинации, дезориентация и потеря чувства времени, обманчивые радости и страхи, которые, подобно волнам, то накатываются, то отходят, вызывая непредсказуемые ощущения и поступки, – вот те печальные и всем нам знакомые симптомы, которые врачам приходится лечить в больницах и госпиталях чуть ли не каждый день».
Гриффитс допускает возможность того, что все вышеописанное является некой формой временного психоза, и планирует посвятить ближайший эксперимент исследованию бреда, но он сильно сомневается, что этот диагноз полностью покрывает то, что происходит с его подопечными.
– Пациенты, которых донимает бред, находят это состояние крайне неприятным для себя, – указывает он, – поэтому они, конечно же, не приходят месяцы спустя и не признаются: «Ах, это было одно из самых значительных переживаний в моей жизни».
Уильям Джеймс, рассуждая о мистических состояниях сознания, тоже поднимает вопрос о достоверности увиденного и пережитого. И приходит к выводу, что смысл и значение этих переживаний являются и должны быть «авторитетными для тех людей, которые их испытали», однако что касается всех прочих, говорит он, то им нет абсолютно никакого смысла «некритично подходить к этим откровениям». И все же, считает он, сама возможность того, что люди могут овладевать этими состояниями сознания, должна повлиять на наше понимание разума и мира: «Существование мистических состояний полностью опровергает притязание не-мистических состояний быть единственными и исключительными глашатаями того, во что мы можем или не можем верить». Эти альтернативные формы сознания, «несмотря на все недоумения, могли бы стать незаменимыми этапами в нашем приближении к истине в ее окончательной полноте». В таких переживаниях, где ум «воспаряет к более объемлющей точке зрения», он видит намеки на великое метафизическое «примирение»: «Оно такого рода, словно все противоположности мира, противоречия и конфликты между которыми создают все наши трудности и проблемы, слились в единое целое». И это конечное единство, подозревает он, не является просто заблуждением.