Добравшись до околицы селения, дети шустро разбежались по домам, а Хмель неспешно пошел к кузнице. Сыч как раз заканчивал работу и, когда отворилась дверь, уже опускал выкованную косу в масло, чтоб закалить ее.
- Великие отцы, - поприветствовал его старейшина.
- Да вернутся они быстрее, - ответил Сыч. - Принес камни?
- Минералы, - поправил его Хмель.
- Какая разница, бесполезные блестяшки, - буркнул кузнец.
- Ты предлагаешь в этот раз обойтись без них? - спросил старейшина.
- Нет, что ты, - замотал кудрявой головой кузнец. - Великие отцы завещали украшать брачное разрешение самоцветами, вот только я не понимаю зачем. Основа из бронзы - чтоб медальон не ржавел, вычеканенный племенной знак - чтоб было понятно, откуда жених пришел, а чтоб не потерял в пути, когда будет бежать за женой через горные перевалы, - веревочка на шею, а лучше стальная цепочка.
Кузнец схватился за свой большой живот и захохотал.
- Да, была б цепочка, ты бы свой медальон не потерял, - усмехнулся в ответ Хмель.
- Так ведь сделал потом такой же. Отец меня запер в кузнице и не выпускал, пока я не изготовил медальон идентичный потерянному. Да и продолжительные прогулки по горам туда-сюда и обратно мне только на пользу, - и, хлопнув себя по животу, Сыч снова басовито рассмеялся.
- Меня всегда поражал твой неиссякаемый оптимизм, - покачал головой Хмель. - Однако, вот тебе самоцветы.
Тряпичный узелок перекочевал из руки старосты в руку кузнеца.
- Тут с запасом, остатки потом вернешь. Вот знак нового племени, - свиток бересты так же сменил владельца. - И поспеши, Стрекоза уже на сносях, на неделе она разродится и начнется Исход. В этот раз кузнец не смеялся.
Глава четвертая
Надежда умирает последней
Уже второй день подряд Лещ бесцельно слонялся по поселку. Выпас общинного стада, конечно, то еще развлечение, но там хотя бы чувствуешь себя полезным, а вынужденное безделье сильно угнетало, заставляя разум снова возвращаться к волнующей его проблеме - организации встречи с Ольхой. А тут еще и отец повел себя странно. Решил сам повести стадо на выпас, чего уже давно не случалось, причем без Леща.
- Отдыхай сынок, - наказал он ему, - погуляй по поселку, пообщайся с друзьями.
А потом крепко прижал сына к себе и долго не отпускал. Эти затянувшиеся объятия и дрожащий голос отца обеспокоили Леща, но старый пастух только махнул рукой на высказанный логичный вопрос о причине его расстройства и, подхватив с земли лук и котомку, зашагал вслед за стадом. Лещ долго смотрел ему в след, а потом хмыкнул, пожал плечами и пошел в центр селения.