Смех женщины долетел до мистера Саттерсуэйта – звонкий и счастливый… Он посмотрел им вслед и увидел вдали огни коттеджа. Он чувствовал себя как во сне.
От сна его грубо пробудила рука, опустившаяся ему на плечо. Резко повернувшись, мистер Саттерсуэйт оказался лицом к лицу с Сергеем Орановым. Мужчина был бледен и выглядел встревоженным.
– Где? Где она? Она обещала прийти и не пришла!
– Мадам только что прошла по улице. Одна. – Это сказала горничная миссис Денман, которая стояла в дверном проеме позади них. В руках у нее была накидка ее хозяйки. – Я давно уже стою здесь и видела, как она прошла, – добавила девушка.
– Одна? Вы сказали, она прошла одна? – Голос мистера Саттерсуэйта был резок.
– Да, сэр. А вы разве ее не провожали?
Мистер Саттерсуэйт вцепился в Оранова.
– Быстрее, – пробормотал он. – Боюсь… боюсь, что мы…
Они бросились вниз по улице. На ходу русский говорил короткими, прерывистыми предложениями:
– Она потрясающая женщина. Боже, как она сегодня танцевала… И этот ваш друг… Кто он? Он тоже восхитителен – уникален. В былые времена, когда она танцевала Коломбину в балете Римского-Корсакого, ей никогда не удавалось найти идеального Арлекина. Мордов, Каснин – ни один из них не был достаточно хорош. И у нее появилась маленькая тайна, о которой она мне рассказала. Всякий раз она танцевала как бы с вымышленным Арлекином – которого в реальности не существовало. К ней приходил сам Арлекин из сказки, чтобы станцевать с нею. И именно эта маленькая тайна делала ее Коломбину столь восхитительной.
Мистер Саттерсуэйт кивнул. В голове у него была только одна мысль.
– Поторопитесь, – сказал он. – Мы должны успеть. Мы обязательно должны успеть.
Они пробежали последний поворот и оказались перед мусорной ямой, в которой лежало что-то, чего там раньше не было. Это было тело женщины, застывшее в красивой позе, с раскинутыми руками и откинутой назад головой. Мертвое лицо и тело в триумфальной позе, залитое лунным светом.
Мистер Саттерсуэйт смутно вспомнил слова, которые когда-то сказал мистер Кин: очень интересные вещи в мусорной яме… Теперь он понял их значение.
Оранов бормотал что-то нечленораздельное. По его щекам текли слезы.
– Я люблю ее. Я всегда ее любил, – он использовал почти те же слова, которые раньше пришли на ум мистеру Саттерсуэйту. – Мы были из одного круга. У нас были одинаковые мысли, похожие сны. Я бы вечно любил ее…
– Откуда вы знаете? – спросил мистер Саттерсуэйт.
Русский уставился на него, привлеченный капризной раздражительностью его тона.
– Откуда вы знаете? – повторил мистер Саттерсуэйт. – Все влюбленные так думают и говорят… Есть только один возлюбленный…