Ну разве что ради «глаз».
Взорванное зеркало не спешило осыпаться смертельным градом. Нет: его чернильные капли зависли в воздухе, похожие на музейный экспонат галактики. Будто каждую из них на ниточку зацепили; на тонкий прозрачный поводок – никуда ты не полетишь, стерва, стой и не рыпайся, – и все эти пуповины собирались в руках светловолосого мужчины с вороном на плече.
Того самого незнакомца номер один из вчерашней насыщенной ночи.
Этот мужчина со значком преподавателя замер на месте бывшей арки, и четыре браслета-накопителя на его воздетых к небу запястьях горели ярко-белым.
В первую секунду Лади решила, что это он виноват во взрыве, и даже успела почувствовать укол гордости: «Не зря он мне в лесу не понравился!» – но потом поняла, что нет. Преподаватель с вороном, наоборот, ликвидировал последствия: очень медленно и осторожно пытался собрать «капельки» обратно, стянуть их к первоначальному состоянию.
Взрыв произошел по вине другого персонажа, тоже только что ворвавшегося в зал: огромного, истекающего водой мужика в костюме, имитирующем чешую, с ракушками в бороде, кудрявыми влажными волосами и короной поверху.
Унд!
Точнее, король ундов, малочисленного подводного народа, живущего в деревнях по всему Гремящему морю. Ладислава часто встречала их женщин в Саусборне: они торговали жемчугом, облокотившись о пирс и заманивая путников сладкими, как грезы ночи, голосами. От обычных ундин унды отличаются маленькой, но важной деталью: у них есть ноги.
Ладиславу с ундами связывали тесные отношения. Во-первых, она писала о них – точнее, о войнах с ними – аж две курсовые и подумывала написать диплом. Во-вторых, на практике в порту ей приходилось облагать их налогом.
Чаще, правда, именно унды облагали Найт – грязной руганью.
Итак, король ундов навис как скала над крохотной леди-ректором и орал на нее, периодически в ярости потряхивая трезубцем. Из трезубца вырывались молнии. Парочка из них, вспылив, долетела до окон – и окна осыпались переливчатым звоном, так кстати заглушившим новый непечатный комментарий Тиссы, обнаружившей, что ее очки сломаны.
– Что он говорит? – спросил Фрэнсис.
– Я не знаю моренлинга. – Тисса не по ситуации панически прикусила губу. – Его никто не знает, кому он нужен?! Их там триста особей!
– Я знаю, – сказала Лади. – Момент.
Она мельком оглянулась: как там рыжий и другие преподаватели? Выяснилось, что они повскакивали из-за стола и теперь бегали между учеников, проверяя, все ли целы. В разговор не вмешивались. Ученики сидели – кто в ужасе, кто в восторге, но все – не шевелясь, впитывая каждую нотку скандала животворящего, прародителя сплетен.