— Батюшки, а где же мешки с трофеями? — всплеснул руками Шматов. — Где ружье Шарпсовское, где бинокля?
— И что много трофеев? — сразу же оживился Марк.
— Трохи для сэбэ! — отрезал прапорщик.
— Да я разве против!
— А это что? — насторожился Дмитрий, беря в руки опись.
— Позвольте? — заглянул в документ фельдшер. — Насколько я понимаю, это список ваших вещей!
— Я про эти цифры, — ткнул пальцем Будищев и прочитал вслух, — ружье американское с оптическим прицелом – сто рублей. Чаша с чеканным узором – десять рублей, браслет из желтого металла – тринадцать рублей… деньги в количестве трехсот пятидесяти двух рублей тридцати шести копеек переданы под расписку начальнику госпиталя надворному советнику Щербаку.
— Что же тут непонятного? — удивился Барнес. — Просто господа описывающие имущество, пожелали некоторые вещи оставить себе и оплатили их стоимость. Так всегда делают. Да, посудите сами, доставка ваших вещичек в Петербург станет в копеечку, а деньги может отвезти какой-нибудь друг семьи совершенно забесплатно!
— Да где же такое видано, чтобы за серебряную чашу всего десять рублей? — возмутился Федор.
— Так оно серебряное, — понимающе хмыкнул фельдшер.
— Ладно, разберемся, — скрипнул зубами моряк.
Вечером того же дня, господа чиновники собрались у одного из маркитантов. Надо сказать, устроились «чернильные души» не без комфорта. Имелся даже ломберный стол, притащенный, судя по всему, из офицерского собрания в Бами, и венские стулья, на которых и восседали игроки. Из угощения был, разумеется, всем набивший изрядную оскомину шашлык из баранины, хорошо, впрочем, вымоченный и прожаренный. Французские ветчина и сардины, итальянские маслины, английское печенье и австрийские сосиски с капустой. Все это, разумеется, в жестяных банках, гарантировавших сохранность продукта и неизменность вкусовых качеств. Ко всему этому великолепию подавался самый настоящий херес.
Банкометом был уже знакомый Дмитрию Костромин, справа от него сидел единственный офицер в этой компании – Недоманский, остальных игроков он не знал, кроме разве что почтмейстера Петра Ивановича Хвостова. Последний был, в некотором роде, человеком незаурядным. В свое время он прошел всю русско-турецкую войну, состоя при штабе 8-го корпуса,[64] где был свидетелем зверств башибузуков и многих других малоприятных вещей. В отличие от прочих статских, старавшихся держаться подальше от боя, Петр Иванович напротив, не без удовольствия принимал участие в перестрелках, для чего всегда имел при себе охотничий штуцер с прекрасным боем. По удобству зарядки он, конечно, уступал «Шарпсу» Будищева, но вот по точности, пожалуй, что превосходил. Собственно, во время одной из таких перестрелок, они и познакомились.