— В общем, да, — пожал плечами Будищев и добавил со значением в голосе. — Осталась, конечно, пара незаконченных дел, но не слишком важных.
— Вы верно, про господина Бриллинга? — скривил губы Костромин. — Говорят, выстрел, отправивший его в госпиталь, был сделан настоящим мастером. И какая ирония судьбы, именно вы спасли его от разъяренной текинки!
— Не знаю, на что вы намекаете, — нахмурился прапорщик. — Но я бы даже с такого расстояния не промахнулся. Это первое. Кроме того, в тот момент я находился в компании саперов, которые всегда могут это подтвердить. Это второе.
— Будет и третье? — немного оживился интендант.
— Я одному чинуше уже как-то по роже съездил, — многообещающим тоном сказал начавший заводиться Будищев. — Могу повторить.
— О! Нисколько не сомневаюсь, — презрительно скривился собеседник. — Но, помнится, его превосходительство приказали вам извиниться перед моим сослуживцем? Мне кажется, что сейчас самый подходящий момент.
— А что он еще здесь?
— Представьте себе, — осклабился чиновник и неожиданно повысил голос. — Господа, герой сегодняшнего штурма мосье Будищев желает сказать несколько слов господину Нехлюдову. Причем, публично!
Коллежский асессор и впрямь оказался рядом. Все такой же чистенький и аккуратный, с безупречным пробором на прилизанной шевелюре. На лице его застыла презрительная мина и только в уголках глаз, иногда мелькало выражение, походящее на страх. Впрочем, разве этот мизерабль и выскочка решится устроить скандал в присутствии командующего и его свиты?
— Слушаю вас, — каким-то неестественным и немного жеманным тоном отозвался тот и со злорадством уставился на прапорщика.
Толпящиеся вокруг офицеры стали с интересом оборачиваться в их сторону, тем более что многие были в курсе из взаимоотношений и вердикта Скобелева, и теперь с нетерпением ждали, как этот зарвавшийся моряк выкрутится.
— Господин Нехлюдов! — громко заявил Дмитрий, привлекая к себе еще больше внимания. — Мне искренне жаль, что я так сильно напугал вас! Мне также очень стыдно, что я поймал вас за руку, когда вы шарили в моих вещах. Но более всего, мне прискорбно, что я оскорбил вас своими необдуманными словами, когда пообещал проникнуть в вашу задницу стопкой монет. Но поймите меня правильно, я и подумать не мог, что выпускник училища правоведения[78] может обидеться на подобное предложение. Но теперь я вполне осознал всю глубину своих заблуждений, а потому искренне прошу меня извинить!
Все услышавшие эту речь застыли как громом пораженные, но больше всех, конечно же, сам Нехлюдов. Чиновник то бледнел, то краснел, потом схватился за грудь, на которой красовался значок в виде колонны с императорской короной наверху и надписью «законъ».