Все это я думал, пока ехал по направлению к гостинице «Континенталь», где в номере изнывала дожидаясь меня моя благоверная. Я не стал вдаваться в подробности операции, но кое-что ей рассказал. И хотя она в полной уверенности, что со мной ничего не случится, такого как я ни слоном затоптать, ни оглоблей не отхобачить, но…все бывает. Тем более что она беременна, а у беременных возникают различные очень нехорошие психозы.
В машине воняло засыхающей кровью — я немного оттер сиденье, но…без химии и обильной мойки тут не обойтись. Переднее сиденье еще чистое, а вот заднее — просто ай-яй. Второй опер, который Афонин — сидел бочком у правой дверцы, чтобы не сесть на засохшую лужу крови.
Когда мы вошли в вестибюль гостиницы, я сразу обратил внимание на то, что стойка администратора пуста. В общем-то я и не рассчитывал застать подельницу бандитов на месте — она должна была смениться и уступить место Марии Львовне, той самой женщине, что нас принимала в день приезда, но опера хотели побеседовать и с ней тоже. А уж потом выехать по адресу и задержать милую Оленьку. И только когда мы уже подходили к лестнице, ведущей на второй этаж я услышал то ли стон, то ли хрип — и решил заглянуть за стойку. Заглянул, и обмер: на полу лежала Мария Львовна и под ней расплывалась здоровенная лужа крови. На губах у женщины вздувались розовые пузыри, кофточка и юбка буквально пропитаны кровью. Грек Алексей даже охнул, увидев такую картину, а у его напарника в руках как по волшебству появился пистолет.
— Что?! Кто?! — хрипло спросил я, уже зная ответ и не желая его на самом деле услышать. Но услышал. Женщина была как ни странно в сознании и прекрасно все осознавала. Она увидела меня, моргнула, и через силу сказала:
— Оля…это она…она к вашей жене пошла!
И я не стал дальше ее слушать. Рванул с места так, что еще чуть-чуть и прорвал бы толстые гостиничные ковры. Подбежал к двери своего номера и сразу понял — дело хреново. За дверью слышались истеричные вопли, рыдания, а потом что-то загремело — посыпались осколки и женский голос еще громче завопил:
— Суки! Суки! Ненавижу! Суки!
Я ворвался в номер, и замер, не в силах поверить глазам — моя жена лежала на полу, связанная по рукам и ногам, а нежная и тихая администраторша Оленька громила номер — разбила телевизор, окна, валялись осколки хрустальной вазы посреди рассыпанных яблок. Даже дверь — и ту она умудрилась расколотить. От симпатичной девочки не осталось и следа — фурия, гарпия, а не администратор гостиницы.
Жена не подавала признаков жизни и у меня внутри все захолодело — лицо ее было залито кровью, левая рука ниже локтя «украшена» широкой рубленой раной, из которой тоже текла кровь, впитываясь в ковер, лицо бледное и спокойное, какое бывает у покойников. Одно обнадеживало и заставляло думать, что она жива — зачем связывать покойников? Если только эта сумасшедшая не зарубила ее уже после того, как связала. Но я не могу представить, чтобы эта ненормальная смогла победить Ольгу в честном бою — даже имея в руках туристический топорик, которым та и совершала весь этот погром.