Мои слова почти успокаивают его.
Он даже трястись перестаёт, хотя еще мгновение назад, его тело содрогалось от крупной дрожи.
Не то, чтобы я не верю этим людям, окружившим кормчего, но в жизни всегда место ошибке. Этот здоровяк с переломанным носом и выбитым глазом вполне может оказаться не при чём. Толпа не всегда разумна, на моих глазах, примерно такая же толпа, растерзала случайного прохожего, который просто оказался не там и не в то время.
– Отведите меня к ней.
Меня ведут.
Оказывается, под капитанском мостиком «Надежды», пару уровнями ниже, есть небольшая комнатка с кроватью, парой шкафов, столом и огромным зеркалом на стене. И еще – крохотным чуланом. Распахиваю дверь в него и сначала ничего не вижу. Только потом, когда глаза привыкают к сумраку, вижу девушку забившуюся в угол и её испуганный взгляд.
Присаживаюсь так, чтобы наши лица оказались на одной высоте.
– Как ты?
Молчит, затравленно глядя на меня – здесь так темно, что ничего не разглядеть. Ничего кроме блеска её глаз и спутанных волосы, которые давно уже не видели расчёски.
– Ты знаешь меня? Ты узнаёшь меня? – спрашиваю.
Она всматривается в меня, всё так же испуганно. Всматривается и молчит.
– Тебя никто не тронет теперь. Никто, поверь мне.
– Керо?
О, да она знает меня! Нет, не меня, а того, другого Керо. Интересно, их что-то связывало там на Фукусиме или не более чем знакомые?
– Да. Это, – киваю я. – И я теперь господин Эное. Никто не тронет тебя больше. Обещаю.
Протягиваю руку и она вздрагивает, пытаясь забиться в свой угол еще глубже.
Хорошо, значит я слишком тороплюсь, надо дать ей время... хотя бы немного времени.
– Тиба. Он обижал тебя?
Снова вздрагивает, на этот раз, кажется, от имени которое я произнёс.
– Он больше никогда не тронет тебя, – говорю я.
Она словно не верит мне.
– Он убил мою маму, – говорит и голос её звучит хрипло. – Он убил её. Сбросил вниз. К хидо. Он позвал нас гулять на палубу ночью, а потом…
Она плачет, а я не могу дотянуться до неё, чтобы прикоснуться и успокоить. И даже если бы мог – не стал бы. Слишком испугана.
– Он больше никогда не тронет тебя, – повторяю я.
– Он убежал?! – в её взгляде появляется надежда.
– Я всё тебе расскажу, просто дай мне руку, – снова протягиваю ей руку. – Нам нужно поговорить. О тебе.
Она раздумывает, но потому касается моих пальцев своими. Да, хорошо, что она помнит меня.
Помогаю ей выбраться из тесного чулана и тут же подхватываю – яркий свет или голод заставляет Чоу тут же потерять сознание. Кайоши сказал, что Чоу – значит «бабочка». Она сейчас и правда легка как бабочка, кажется, этот ублюдок почти не кормил её…. Ну да, он ведь не мог в столовой брать два обеда. Уверен он давал ей объедки со своего стола.