– Нет, стой, подожди, – я подхожу ближе и отсекаю ему кисть.
От его воя отступает даже хидо. Отступает всего на шаг, почти утонув в сумраке. И только глаза,в которых вечный голод, следят за нами.
Рыдая от боли Тиба тянется к обрубку второй рукой, словно надеясь остановить кровь, бьющую из раны.
– Нет, так не честно. Не трогай её, – я разворачиваю его к себе и отсекаю вторую кисть.
– Вот теперь иди.
Он держит культи высоко перед собой, и тихо скулит в ужасе глядя на хидо впереди.
– Ну что же ты, – я поднимаю отрубленную кисть и кидаю хидо. Та прыгает, ловя подарок в полёте. Через мгновение раздаётся её торопливое чавканье, ненадолго, а следом за ним – злой голодный вой, словно требование повторить.
– Да-да, – я наклоняюсь и поднимаю вторую кисть. Бросаю и её, радуя хидо.
Ладно, хватит. Слишком много дел впереди.
– Иди же, – пинком отправляю Тиба вслед за кистью, а потом оборачиваюсь и иду к воротам, старясь не обращать внимания на лязганье зубов, хрипы и треск рвущейся плоти за спиной.
* * *
Просыпаюсь от очень тихого стука в дверь на пороге Чоу с подносом. Улыбается.
– Вам завтрак господин.
– О! Улыбка, – говорю я. – Твоя улыбка меня радует.
Я сажусь, прижимаюсь спиной к мягкому, бархатному, изголовью постели.
Чоу, смущенно краснея, подходит, ставит мне на ноги поднос и… и собирается уходить.
– Стой, – говорю я.
Замирает. Прямо так и замирает, спиной ко мне.
– Присядь.
Оглядывается.
– На вон тот диван, например, – подсказываю я.
Кивает и усаживается, старательно прикрыв полами платья свои ноги.
– Я рад, что тебе сегодня лучше, – говорю я. – вчера ты была похожа на маленького запуганного зверька.
Она молчит ожидая.
– У тебя есть в клане родные?
Качает головой.
– Никого?!
– Только мама… была.
Опускает голову. Опускает, но тут же поднимает и я вижу в её глазах блеск.
– Спасибо, господин!
– Спасибо?! За что? – удивляюсь я.
– Тиба… Мне рассказали о том, что вы сделали с ним.
Я вдруг понимаю – эта улыбка на её лице, с которой она открыла мою дверь – эта радость… Чоу рада что за неё отомстили. За неё и за мать.
Он пока выглядит измождённой и цвет кожи – бледный, от долго пребывания без солнца, но это всё пройдёт.
– Рад, что тебе понравилась его смерть, но давай поговорим о тебе.
– Давайте, господин, – она кивает.
– Что ты думаешь делать дальше? И где жить?
– Жить? – она хмурит лоб. – Как и все – мне не нужно больше других. Кажется, сейчас для нашего клана не самые лучшие времена – я могу спать на земле и есть всё, что можно прожевать.
На этот раз хмурю лоб я.
– Не нужно спать на земле. Что ты умеешь, Чоу?