Кроме того, Хрущев обвинил Берию в организации депортации народов стран, которые входили в гитлеровскую коалицию — венгры, болгары, финны. Причиной депортации народов Кавказа являлось массовое дезертирство, коллаборационизм и активная антисоветская вооруженная борьба, которую вела значительная часть этих народов в годы Великой Отечественной войны. Конечно, были среди них и настоящие патриоты, принимавшие активное участие в борьбе РККА с немецкими захватчиками. О них сегодня знают кавказцы и чтят их память.
* * *
После смерти Сталина Берия стал одним из основных претендентов на власть в стране, поделив ее с Маленковым — руководителем советского правительства. Но последний не обладал в нужной степени харизмой лидера и вскоре был оттеснен от власти Хрущевым. Энергичный Берия же, сосредоточив в своих руках важные рычаги государственной власти — первого заместителя председателя Совета Министров СССР и главы объединенного МВД СССР (в которое вошли органы госбезопасности в лице разгромленного МГБ и старого МВД страны) — начал бурную реформаторскую деятельность. Это серьезно напугало Хрущева, метившего стать новым хозяином Кремля.
Позже Хрущев раскрыл план заговора против Берии:
«Наступило наше дежурство с Булганиным (у постели больного Сталина)… Я с Булганиным тогда был больше откровенен, чем с другими, доверял ему самые сокровенные мысли и сказал:
— Николай Александрович, видимо, сейчас мы находимся в таком положении, что Сталин вскоре умрет. Он явно не выживет. Да и врачи говорят, что не выживет. Ты знаешь, какой пост наметил себе Берия?
— Какой?
— Он хочет пост министра госбезопасности… Нам никак нельзя этого допустить. Если Берия получит госбезопасность — это будет начало нашего конца. Он захватит эту должность для того, чтобы уничтожить всех нас. И он это сделает!
Булганин сказал, что согласен со мной. И мы стали обсуждать, как будем действовать. Я ему:
— Поговорю с Маленковым… Думаю, что Маленков такого же мнения, он ведь должен все понимать. Надо что-то сделать, иначе для партии будет катастрофа…
Как только Сталин умер, Берия тотчас сел в машину и умчался в Москву с «ближней дачи». Мы решили вызвать туда всех членов Бюро или, если получится, всех членов Президиума ЦК партии. Точно не помню. Пока они ехали, Маленков расхаживал по комнате, волновался. Я решил поговорить с ним:
— Егор, мне надо с тобой побеседовать.
— О чем? — холодно спросил он.
— Сталин умер. Как мы дальше будем жить?
— А что сейчас говорить? Съедутся все и будем говорить. Для этого и собираемся.
Казалось бы, демократический ответ. Но я-то понял по-другому, понял так, что давно уж все вопросы оговорены им с Берией, все давно обсуждено.