— Что ж ты за скотина такая, Саня? — бушевал Миша. — Только успокоилось все — а он уже по сараям девок тискает… Мало Косте проблем устроил? Хочешь, чтобы еще крепостная в подоле принесла?
— У меня и в мыслях не было…
— Да у тебя вообще мыслей нет! — Миша свободной рукой легонько постучал мне по лбу. — Потому что ты тупой. Машину отцовскую угробил! Потом в больнице черт знает что устроил, до дуэли допрыгался. Воронцова подстрелил сдуру — теперь нас во всех газетах полощут!
Ну, допустим, не во всех, а только в одной. И не нас, а двух отпрысков княжеского рода, имена которых «редакция не может называть по этическим соображениям». Нет, я, конечно, догадывался, что Миша не броситься с объятиями поздравлять с победой в поединке — но брат будто с цепи сорвался.
— Вот на хрена это все было? — продолжал он. — На хрена, Саня?
— Миш, отцепись. — Я дернулся и освободился из хватки — хоть и ценой затрещавшей по швам рубашки. — Я разобрался. Все нормально.
— ТЫ разобрался? — Миша остановился и развернулся ко мне. — Саня, да ты в жизни ни в чем не разбирался, ни разу. Тебе мать до самого лицея чуть ли не попу вытирала… Все лучшее — Сашеньке. Сашенька опять заболел. Как там мой Сашенька?.. Тьфу! — Миша сплюнул мне под ноги. — Слушать противно! Пока меня в кадетском гоняли, как вшивого по бане — ни разу не навестила даже, все тебя, идиота, пасла. А толку с того? Все равно бездарем вырос!
— Ну, это уже не совсем так. — Я пожал плечами. — Источник…
— Да говорил мне Костя, — прорычал Миша, — что у нашего Сани Дар проснулся. Повезло дураку, теперь опять все будут с тобой как с писаной торбой носиться… А я не буду!
— Не носись. Все сказал, или дальше бухтеть будешь?
— Сколько надо — столько буду, и ты, крысеныш, мне рот не затыкай. — Миша набычился и попер на меня. — Я — не Костя и не дед, все твое нутро поганое насквозь вижу. И если еще раз…
Никакой внятной угрозы, Миша, похоже, так и не придумал — так что в очередной раз решил задавить силой мускулов. Здоровенная ручища снова потянулась к моей шее, но вместо того, чтобы покорно принять кару, я вдруг неожиданно для себя самого скользнул чуть вбок, перехватил Мишино запястье, дернул вверх — а потом подсек его ногой под колено и опрокинул на землю.
— Ну все, крысеныш. — Миша вскочил и отряхнул испачкавшиеся форменные брюки. — Сейчас я тебе!
Драться с взбесившимся набором мышц стал бы только самоубийца — но за недели тренировок с Андреем Георгиевичем я успел повидать кое-что и пострашнее увесистых кулаков. И когда Миша замахнулся, чтобы одним ударом вбить нос мне в череп — я просто отступил на полшага и выставил Щит.