Зажечь тень Ар‑Аяфы досточтимому Хаилзе так и не удалось. Противник прочно повис на хвосте, не давая времени построить фалангу зеркальщиков. Кроме того, несколько отрядов ополчения (откуда‑то взялось довольно грамотно действующее ополчение!) вышли на южные границы тени и, осмелься караванный приблизиться хотя бы на выстрел катапульты, пошли бы на абордаж в пешем строю.
Оставалось одно: стряхнуть погоню, добраться до ближайшей тени и просить подкрепления, что караванный и сделал. Пять мятежных кораблей преследовали его почти полдня, потом отстали, и досточтимый Хаилза взял курс на тень Ар‑Льяты, ещё не зная, что и этот оазис непонятно по какой причине тоже успел взбунтоваться.
* * *
В эти дни, наверное, один лишь Улькар не был поражён тем, сколь дружно и слаженно полыхнула мятежом вся Пальмовая Дорога. Уж он‑то лучше кого-либо другого знал подлинную историю восстания в Харве. Он прекрасно отдавал себе отчёт, какой страшный враг тайно противостоит ему, он боялся этого врага, но уже ничего не мог поделать с собственным безумием. Ослеплённый гордыней государь, должно быть, и сам отчасти поверил в свою божественную сущность, о чём внушал подданным вот уже в течение двух лет. И впрямь: кто ещё, кроме бога, решился бы помериться силами с владельцами кивающих молотов!
Простые же смертные были просто ошеломлены. Пальмовая Дорога, безропотно позволившая уничтожить отцовскую веру, развалить многочисленные храмы и храмики Четырёх Верблюдов, обложенная невыносимо тяжкими податями и налогами, притихшая испуганно в своих рассеянных в пустыне оазисах, внезапно сорвалась с якоря точно так же, как сорвалась с якоря несколько лет назад сама Харва.
На узкие извилистые улочки селений из‑за глинобитных стен с воем «Шарлах! Шарлах!» хлынули вооружённые толпы; стоящие в гаванях боевые корабли захватывались почти без боя; забитые телами голорылых арыки разливались; шипела, съедаемая пылью, мутная, смешанная с кровью вода. Рушились на вымощенные гранитом площадки бесчисленные изваяния государя, взамен откуда‑то извлекались и водружались на столбы по углам полуразваленных святилищ чудом сбережённые статуэтки и бронзовые морды Четырёх Верблюдов; полыхали бараки вместе с затворившейся в них стражей.
Случившееся в тени Ар‑Аяфы ещё можно было как‑то объяснить естественными причинами: оскорбительным поведением караванного, убийством нищего, приходом настоящего Шарлаха. Но кто подал сигнал к восстанию в других оазисах? Откуда взялось оружие, включая неслыханные зеркальные щиты, бросающие палящий солнечный блик на добрую сотню шагов? Почему главари точно знали, что нужно идти в тень Ар‑Аяфы, где их якобы поджидает таинственный Шарлах, готовый повести мятежников на ненавистную Харву?..