Мужики, выпучив глаза, опасливо расступились, давая дорогу. Рванув, со всех дури, дверь и чудом успев пригнуться и тем самым избежать близкого знакомства с дверным косяком, я ввалился внутрь. В хате было тесно. В небольшой, даже по меркам местных стандартов, комнатке, находилось с полдюжины крепких мужиков, мрачно уставившихся на меня.
— А Толик где? — Машинально спросил я, тщётно пытаясь разглядеть в полумраке знакомую фигуру.
— Да Трое с ним, с Толиком этим, — ласково, как-то даже заискивающе, произнёс Тимофей, выходя из-за спин мужиков. — Ты заходи, раз уж пришёл. Не поверишь. Рад тебе, как сыну родному!
Мужики дружно заржали и, не спеша, двинулись в мою сторону. Почуяв неладное, я попятился было к двери, но в неё уже протискивалась троица с улицы. Стало совсем тесно.
— Толик! Хорош прикалываться! Это уже перебор! — Заорал я, отчаянно рванувшись к двери. Вернее попытавшись, рванутся. С десяток рук моментально облепило меня со всех сторон. Кто-то, жёстко ухватив за волосы, рывком запрокинув голову назад.
— Уроды! — Заскрипел я зубами от боли. — Я же вас по судам затаскаю, твари!
И тут же поперхнулся, от заскрежетавшей по зубам горлышку баклажки. В горло хлынула вонючая обжигающая жидкость. Я попытался дёрнуться, но сильная рука лишь крепче сжала волосы.
— Ну, уж нет, — хихиканье Тимофея донеслось нечётко, словно уши плотно закупорили ватой. — Раз уж зашёл в гости, отведай моего угощения.
Откуда-то издалека донёсся хохот мужиков. Последнее, что я услышал, прежде чем провалится в пучину беспамятства, был чей-то вопрос:
— А кто такой Толик то?
Я очнулся от дикой головной боли, паровым молотом, пульсирующей у меня в висках и глухо застонал.
Господи, как хреново то! Надо заканчивать эти гулянки! Сопьюсь же в лоскуты! Вон ещё и кошмары стали реалистичные снится. Так и до белочки докатиться можно запросто! И чёртиков… Зелёненьких, в крапинку! Хотя лучше уж чёртики, чем та жуть, что мне привиделась. В общем, решено. Прихожу в себя, бью Толику морду и завязываю… Морским узлом!
Я открыл глаза и тут же зажмурился, от слишком яркого света. Чёрт, как плохо! Нет. Однозначно, завязываю! Рядом негромко звякнуло. Шаркающие шаги. К губам прижалась кружка. Живительная влага впиталась мгновенно, словно попала на высохшую, после долгой засухи, почву. Стало чуть легче. Я снова открыл глаза, проморгался, мотнул головой, пытаясь стряхнуть накатившую, было, с новой силой, дурноту и с недоумением уставился на склонившуюся надо мной фигуру.
Лицо местного водочерпия, без сомнения, принадлежало моему сверстнику. Выглядел он, правда, достаточно скверно. Оно и понятно. Синяк под левым заплывшим глазом, сломанный, причём явно неоднократно, нос, разбитые потрескавшиеся губы, ссадины на обтянутых кожей скулах, никого не украсят. Но главное было даже не в этом. Глаза… На меня смотрели глаза глубокого старика… Старика, всё познавшего в этом страшном жестоком мире.