Вот и свершилось наконец то самое. «Наглая, циничная, беспредельная» организация объегорила чекистов, свистнула меня у них из-под носа и увезла в неизвестном направлении. Меня протащили головой вперед по темному коридору и выгрузили на крыльцо черного хода. Я помню тихий хозяйственный дворик, складированные друг на друга столики, дырявые шезлонги, горы пластиковой тары от прохладительных и хмельных напитков. Распахнутое чрево пыльного микроавтобуса.
— Ни звука, — предупредил один из похитителей, утверждая меня на ноги. — До первого крика с вами будут обращаться по-человечески.
А после второго Женевская конвенция не работает. Я не успела рассмотреть его внешность. Делать мне было нечего — таращиться и все подряд запоминать. Я пронзительно завизжала. Мой визг подхватили птицы, вспорхнувшие с деревьев, подхватило эхо, отразившись от безликих стен. Оглушительная затрещина сделала свое черное дело: я подавилась воплем, и меня забросили в микроавтобус. Сильные руки ловко поймали обмякшее тело и швырнули на сиденье.
— Тварь, — резюмировал кто-то, гремя подножкой. Забрался еще один, хлопнула дверца, поехали...
Круги перед глазами постепенно выравнивались, через минуту их стало меньше...
— Сам ты тварь, — сказала я.
Напротив сидел гуманоид с ледяными глазами. Слева еще один, предусмотрительно сжимавший мне локоток. Третий поместился справа, через проход, и добродушно улыбался. Он-то и врезал мне по кумполу — видно, от избытка расположения.
Автобус неторопливо выписывал повороты. На окнах качались шторки. Даже на теоретическую возможность бегства я не могла рассчитывать. На информацию о текущем моменте — тем более. А может, это и к лучшему? Рано или поздно это должно было случиться, от судьбы не убежишь. Чем раньше раскроется недоразумение, тем лучше для меня. Надо перестать прятаться и дрожать. А уж насколько далее повезет — это чистая лотерея. Стоит ли переживать досрочно? Вся наша жизнь барабан с ручкой — крути да надейся...
Кричать сейчас бессмысленно — второй удар неминуемо приведет к сотрясению мозга. Я сидела и смотрела на шторку. Трое парней помалкивали, а четвертый где-то там, в огороженной кабине, увлеченно крутил баранку. Автомобиль резво взлетал на колдобинах, из чего я делала вывод, что мы съехали с Народной и трясемся по каким-то параллельным переулочкам.
Я откашлялась:
— Куда меня везут?
Сидящий напротив чуть склонил голову — словно барбос, увидевший косточку. Глаза его при этом не сделались менее холодны. Отрешенные, равнодушные и напрочь безразличные ко мне как к индивидууму.