Спустились Костюковичи, поддерживая один другого. Развернули покрывало и прямо в шлепках двинули в море — спинки намыливать. Ну точно флагелланты законспирированные... Надубасятся всласть, а потом давай проявлять теплые чувства.
Еще издалека я заметила Риту Лесницкую — по щиколотку в воде она двигалась откуда-то со стороны яхт-клуба. Несла себя гордо, неприступно. Носик ввысь, бедра ходуном, из одежды — стринги да две микроскопические чашечки на груди, причем весь ансамбль приятно-телесного цвета. Эдакая прожженная «натюрель ля пари ню», обслужившая выгодного клиента... И куда это ее, интересно, носило?
— Привет, — бросила Рита, проходя мимо. Демонстративно не глядя на мужчин, поднялась по лесенке и скрылась в бунгало.
Широко зевая, поправляя съехавший бюстгальтер (или форму ваяя?), выбралась на пляж Соня. Растирая глазки, добрела до берега и... преобразилась. Разбежавшись, красиво ушла в воду. Вынырнула метров через двадцать, пошла вразмашку — к буйкам. Надо же проснуться человеку...
Как по сговору, в поле зрения возник Алик — что-то часто он стал появляться. К непогоде, что ли?
Шорты старые, косынка новая, зеленая. Может, знак кому-то подает?
— Вы пугаете меня, Лидия Сергеевна! — Он и вправду казался испуганным. — Тогда в кабачке, теперь сегодня... Что у вас с глазами? Скушали чего?
А вот возьму и расскажу ему все, вдруг подумала я. Пусть мозгует. И рассказала. Про вчерашнего типа в «Паломино». Про пропажу документа. Про возвращение его. Он смотрел на меня с едва замаскированной жалостью. Интересно, о чем он думал?
— Полагаешь, солнце? — спросила я. — Или луна?
— Не знаю, Лидия Сергеевна. — Он вырыл из песка пивную крышку. — Я вам верю. Шизофрения не для вас, извините. Как и морщины. И чего вы так испугались? Человек в кафе явно принял вас за другую. Да мало ли у мужчины причин пялиться на женщину? Он пересел к вам спиной — и все дела. Потерял интерес. Или меня увидел. Паспорт кто-то вынул, чтобы, не светясь, удостовериться в вашей личности. Ну надо ему... Какая вам разница — зачем? Обознался человек. Убедился, удостоверился. Порядочный попался — вернул. Да мало ли фокусников? Они и разденут — не увидишь.
— То есть кто-то дважды обретал и терял ко мне интерес, — кивнула я. — И после этого ты пытаешься убедить, что это так — игра случая?..
Алик с пылом начал что-то отвечать, но я его уже не слышала: передо мной вдруг возник тот неприятный тип с облезлыми ушами!.. Закружилась голова. Стало страшно. Я почувствовала себя брошенным фантиком на морской волне. Почему я такая невезучая? Он шел по пляжу в сторону яхт-клуба. Невысокий такой, тощеватой комплекции, ноги ступают мягко, по-кошачьи, голова вперед. Невзрачные шорты, серая майка... Он сделал вид, будто приклеился к группе молодежи, — та шла по пляжу с магнитофоном, явно под кайфом («хороша анаша!»), а этот мужик у них на хвосте смотрелся просто дико. Маскировался под юнца, придурок. А сам в это время исподлобья изучал пляж. На одном задержался, на другом; мельком пробежался по Алику, посмотрел на меня... Я вздрогнула. Его глазки остановились, сузились — ага, вспомнил... Я тихо втянула в себя воздух, оторвала от него глаза, тяжело, словно магнит от магнита, уткнулась в свои загоревшие ноги...