— Лидия Сергеевна, вы опять начинаете дурковать? — заметив мое дерганье, строго вопросил Алик. — Побойтесь Бога, в конце концов. Что происходит?
Я подняла глаза. Компания наркоманов уже удалилась. Идущие вместе вдруг распались: кто-то продолжал идти прямо, остальных потянуло к пивной палатке. За последними и увязались «облезлые уши». Он оглянулся, поймал мой взгляд... Я метнулась за широкую спину Алика.
— Послушай, Алик, я не страдаю видениями... Это тот самый субъект из кабака. У него уши торчат в разные стороны. Чего он так на меня смотрит? Хочешь сделать мне приятное, Алик? Узнай: кто такой? Ты же сильный, находчивый, что тебе стоит?
— Да без проблем, Лидия Сергеевна, — пробормотал Алик. — Не уходите никуда, хорошо? — Он легко поднялся. А я отвернулась — приводить в порядок раскудлаченные мысли.
Алик возвратился скоро. Он выглядел обескураженным. Кусал губы. Впервые я заметила на его широком лбу признаки явного беспокойства.
— Чем порадуешь? — не утерпела я. Хотя было очевидно, что ничем он меня не порадует.
Он недоуменно развел руками:
— Пропал ваш красавчик, Лидия Сергеевна. Был — и нету. Я сам видел, как он свернул за палатку. Оглянулся — и юрк... Я за ним, а там кусты. Я туда, сюда, тык, мык... Сунулся в колючки — бесполезно. Как в воду, то есть в землю канул...
— А чего ты так разволновался?
Он посмотрел на меня как-то странно. Попытался расправить морщины на лбу — почти удалось. Затем, яростно поцарапав затылок, словно изгоняя из него крамольную мысль, сказал:
— Сам не пойму, Лидия Сергеевна. Может, я вслед за вами начинаю дурковать? Докажите мне, что это не заразное?
И почему так путаются мысли? Я медленно, воле вопреки, погружалась во что-то коварное, засасывающее. Эх, знать бы во что, — может, и нашла бы способ вынырнуть из этой липкой грязи...
День 14 августа, среду, можно считать днем «официального» начала кошмара. Сама виновата. Дверь мышеловки еще не лязгнула. Ничто не мешало сложить манатки, выбраться, отодвинув доску зеленую, из санатория и мчаться на такси в Симферополь. Не самолет — так поезд. Не поезд — так автобус на Мелитополь. Нет, посмотрела, на свою беду, в окошко... И сердце защемило. Красота неземная. Кара-Дениз... Море синее-синее, густое, ласковое, конца ему не видно, тихо плещется у берегов и зовет, зовет... Не спеши, говорит, не уезжай... Плюнь на все, ты ведь привыкла к неприятностям. Посмотри, какое я доброе... Я смахнула набежавшую слезу и принялась собирать пляжную амуницию.
Как назло в этот день — ни Риты, ни Сони, ни Алика с пионерским галстуком. Даже Лариса Куценко со своими дурацкими хохотушками куда-то запропастилась. Публика наполовину незнакомая, чужая. Видно, новый заезд в санатории. Ревела музыка — какие-то отвязные хлопцы с утра пораньше разминались красненьким. Наконец подхватили хрипящую китайскую магнитолу и утащились к городу — приключения ловить. Их место сразу заняли новые отморозки. Три юнца и столько же девиц с повадками шлюх. Давай раздеваться догола при всех да глумиться над окружающим людом. «А че ты разрычалась, тетка? — голосила пуще всех тварь зеленоокая с тощей задницей. — Мы че, тебя раздеваем? А ну прикрой хлебало, пока сами не прикрыли!» Две другие не отставали, демонстрируя всему пляжу свои недозрелые прелести. Будто им нудистского пляжа не хватает! (Хотя оттуда их, наверное, уже выгнали — не выносят нудисты пошлости.) Как не вспомнить мнение древних римлян, полагавших, что основные черты женской натуры — тупость, слабоумие и безнравственность. Я бы охотно под этим положением подписалась... А тут еще один из отморозков возжелал свежих отношений. Потряхивая причинным органом, развинченно подвалил ко мне и встал над телом.