Ко всему на свете привыкаешь, даже к огорчительному пониманию, что ты уже покойница. Объясните, что я должна была делать? Бежать в милицию? Ах, беда, вашего патрона убили, а пока не прислали нового, поспасайте меня, пожалуйста... Здешнюю милицию я уже хорошо знала. Спасибо огромное. Бежать на дорогу, голосовать, мчаться в ночь. Денег нет. Тапочки смыло, и вообще я похожа па бомжиху, вряд ли кто подберет. Пешком идти? Опять же денег нет, тапочки смыло...
Бронька ожидала меня в «кефире», а я лишь бегло переоделась, натянув шорты и майку попристойнее. Денег взяла ровно сотню (промотала сразу), а документы вообще не брала.
Уцелели часы на руке — каким-то чудом избежали удара. Когда я, вдоволь поплутав по скалам, изрезав ноги в кровь, выбралась к городскому пляжу, они уверенно показывали девять часов вечера. Царила тьма египетская, и пляж, естественно, пустовал. В стороне гуляла молодежь, гремела музыка, но от них я предпочла держаться подальше. Одиночество мне пока не осточертело. Я все равно была мокрая, как чушка, поэтому, не смущаясь, сняла с себя все, выстирала в соленой воде, развесила на грибке. Целый час просидела голышом, стуча зубами, завернувшись в покрывало, брошенное кем-то из отдыхающих. Потом надела сырое и побрела, волоча по песку босые ноги...
На улице Топтунова я оказалась часов в одиннадцать. В некоторых домах горел свет, но из-за высоких заборов дорогу почти не освещал. У Лешки Кольцова тоже что-то горело. Доносился истошный крик благоверной. Я постояла у забора, но крик не утихал. Вздохнув, нашла на ощупь звонок и нажала.
Лай собаки мгновенно перекрыл припадочные вопли. Зверюга в ярости заметалась по двору, бренча цепью. Хлопнула дверь.
— Брыська, на хрен пошла! — завизжала Оксанка. Вспыхнул фонарь над крыльцом. Застучали шлёпки по дорожке. Запнувшись о какой-то мужнин хлам, она от души ругнулась. — Это вы? — распахнула калитку в воротах и изумленно вглядывалась в темень. — А что, собственно... — и замолчала.
— Кого там принесло? — заскрипели зимние ботинки, в которых Лешка летом разгуливал по двору. Блестящая в свете фонаря пролысина выросла над Оксанкиной макушкой. — Лида? — оторопел Лешка. И тоже замолчал.
— Мне Бронька нужна, — пояснила я. — Не пришла еще?
На что рассчитывала, дурочка? Не станут они при Броньке лаяться.
— И не придет, — отрезала Оксанка.