Тут я поняла, что мне уготовлена роль живца. Я открыла было рот, чтобы рассказать о своем желтом парео, о другом желтом парео, купленном Ларисой Куценко, о третьем желтом парео, которое я обнаружила в помойке, о двух особах из бунгало, одной из которых и принадлежало третье парео... Но быстро прикусила язык. Тяжело признаться, но Иван Валерьянович Рокот был мне симпатичен. Стыдно, конечно, позорно, аморально, но ничего не могу с собой поделать — нравился. Я ему верила, насколько можно верить криминальному авторитету. Во всяком случае, собравшись меня убить, Рокот предупредил бы об этом заранее, а не улыбался бы, держа фигу в кармане. Я в этом уверена. А что я могу сказать о майоре Службы безопасности Украины, которому я не только не симпатична, но даже и не соотечественница?
Он мое молчание расценил по-своему.
— Не расстраивайтесь, Лидия Сергеевна. Вам не сделают больно. Мы ваши друзья, поверьте. Вас постоянно будут охранять.
«Это полная лажа, — подумала я. — Если меня будут постоянно охранять, то какой смысл в ловле на живца?.. А в том и смысл, что меня не будут охранять. А если и будут, то весьма поверхностно. Главным образом они будут наблюдать за действиями своих конкурентов, направленных против меня.
— Вы согласны нам помочь?
— Нет, — пробормотала я. Согласится ли червяк помочь рыбаку?
Человек не изменил тона, сказал проникновенно:
— Это глупо, Лидия Сергеевна. Сожалеем, но у вас нет другого выхода. И не делайте необдуманных шагов, умоляем. Упреждая таковые, наш человек побывал в вашей комнате и изъял из сумочки ваш паспорт. Так что из страны вы не уедете, даже если попытаетесь.
Я опять открыла было рот, чтобы сказать ему всю правду. И ничего, кроме правды. И опять закрыла, одолеваемая сомнениями. Я могла верить Рокоту (хотя не знала про наркотики!). Однако я не могу верить «внукам» Дзержинского. Каприз у меня такой. И вообще наркотики должны уничтожаться, а не распространяться по территории Украины или России. Сомневаюсь, что эти «внуки» их уничтожат. Сколько получится, если одну тысячу долларов за грамм помножить па тридцать тысяч граммов?
Я закрыла глаза, пытаясь осмыслить сказанное. А когда открыла, никого рядом не было. Я коснулась рукой того места, где минуту назад сидело грузное тело. Не было никакого тела — пусто. Я навострила уши и стала напряженно вслушиваться. Никаких особенных звуков. Ни шагов, ни покашливания. Настороженная звенящая тишина, только цикады кое-где потрескивают...
В отличие от прошлой ночи, я не просыпалась каждые полчаса. Прилежно проспала до зари и проснулась в восемь от собственного храпа. Залезла в сумочку — точно, нет паспорта. Лучше бы на пляже украли... Вслед за мной пробудилась тяга к жизни и ее извечный спутник — страх. Я пошаталась по номеру, приняла душ и по прогибающимся доскам коридора побрела на улицу. Ровно сутки назад в это же время я нашла желтое парео. Может, и в этот раз я найду нечто?