— Такой ответ тебя устроит? — она издевательски ухмыльнулась.
В конце концов, что ей было терять? Что истекающие вязкой слюной челюсти, что жуткие зрачки, прожигающие душу, вряд ли могли бы предложить Герде что-либо похуже того, что она успела пережить на протяжении последних восемнадцати лет своей жизни.
Если уж на то пошло, то воспоминания о «счастливом детстве» леденили ей душу гораздо сильнее, нежели голодный потусторонний монстр. Ей даже не приходилось вспоминать все свои детские травмы — у Герды всегда складывалось впечатление, словно они навечно отпечатались у неё перед глазами. Разве что с возрастом она научилась их не замечать.
Вот отец… с презрительной улыбкой упрекающий её в том, что она не его родная дочь. Вот очередное напоминание о том, что само её происхождение было грехом. Жалкой ошибкой, плодом страданий её матери, которую Герда ненавидела не меньше, чем отца.
Если даже не больше. Отец, по крайней мере, никогда не скрывал своё к ней отношение, тогда как мама… делала вид, что любит её, но больше потому, что так было проще принять сам факт ошибочного существования дочери. Однако её дорога от любви до ненависти была скорее похожа на маленькую протоптанную тропинку, которую мать не медлила переходить при малейшей оплошности со стороны дочери.
Что означают слова “лицемерная сука”, Герда уяснила ещё в детстве.
Ах, да, детство — его она тоже ненавидела. По большей части она помнила только насилие от брата, которому всё прощалось, ведь он, в отличие от Герды, был родным сыном. Иногда тот переходил черту в своих садистских порывах, избивая её до грани потери сознания. Ублюдок упивался безнаказанностью и продолжил бы делать с ней всё, что вздумается, если бы в какой-то момент девушка сама не решила это прекратить.
Герда вообще довольно быстро осознала, что из союзников в этом мире у неё только та, кого она видит в отражении. Это печальное, однако очень своевременное откровение было единственным, что позволило ей протянуть так долго. Уж слишком много чести было бы этим ублюдкам, если бы она просто сдалась и наложила на себя руки или чего они там от неё добивались всё это время.
Жаль вот только, что даже при таком раскладе она всё равно сильно зависела от своей родни. А вернее, от старых договорённостей своей семьи.
Вальтер был… в каком-то извращенном роде — её женихом, а по совместительству главной причиной, по которой девушка сейчас общалась с непонятной глазастой материей посреди Тумана.
Вальтер был демоном. И довольно отвратительным. Рядом с ним даже её фанатично зависимый от власти отец превращался в жалкую, лебезящую версию самого себя. Что нетрудно понять, ведь эту самую власть он получил именно благодаря Вальтеру и его сородичам. В обмен на громадный список всяких мелочей, разумеется. Всё же демоны иначе не работают.