Макдуф и Банко занимали комнату по соседству с сэром Дугалом и вели себя спокойно и по-деловому. Саймон Мортен был погружен в себя, напряжен и молчалив. Придя в театр, он сначала сделал пятнадцатиминутную разминку, потом принял душ и занялся гримом. Брюс Баррабелл пару раз попытался пошутить, но, не получив ответа, умолк. Им помогала их костюмерша.
Баррабелл начал было насвистывать, потом вспомнил, что это считается дурной приметой, резко остановился и сказал:
— Черт.
— Вон, — сказал Саймон.
— Я и не знал, что ты тоже один из верующих.
— Давай, выходи.
Брюс вышел и закрыл дверь. За дверью он повернулся вокруг себя три раза и постучал.
— Да?
— Покорно прошу прощения. Можно мне вернуться? Пожалуйста.
— Входи.
— Пятнадцать минут. Пятнадцать минут, пожалуйста.
Уильям Смит одевался вместе с Дунканом и его сыновьями. Он был совершенно спокоен и очень бледен. Малькольм, приятный молодой человек, помог ему загримироваться. Дункан, которому помогала костюмерша, величественно наблюдал за ними.
— Премьеры, — простонал он. — Как я их ненавижу.
Его взгляд задержался на Уильяме.
— Это ведь твоя первая премьера, парень?
— Были еще школьные пьесы, сэр, — нервно ответил Уильям.
— Школьные пьесы? Ну-ну, — глубокомысленно сказал он. — Что ж.
Он вернулся к потрепанным листам со своей ролью, которые были прислонены к зеркалу, и забормотал:
— «И раны и слова тебе пристали».
— Я буду рядом, отец, спиной к зрителям. Я дам тебе слова, если понадобится. Не волнуйся.
— Да, мой мальчик, сделай это, пожалуйста. Нет, я не буду волноваться. Но я не представляю, почему я напрочь забыл слова вчера. Ну да ладно.
Привычным жестом он поправил мантию и повернулся.
— Сзади все хорошо? — спросил он.
— Прекрасно, — уверил его сын.
— Хорошо. Хорошо.
— Пятнадцать минут, пожалуйста.
Раздался стук в дверь, и вошел Перегрин.
— Публика прекрасная, — сказал он. — Зал бурлит. Уильям, — он погладил мальчика по голове, — ты будешь помнить сегодняшний вечер на протяжении всех грядущих спектаклей. Ты играешь очень точно. Ничего не меняй, хорошо?
— Хорошо, сэр.
— Вот и молодец. — Перегрин повернулся к Дункану. — Мой дорогой, вы выглядите великолепно. И мальчики тоже. Малькольм, тебе придется долго ждать своей большой сцены. Я могу тебя только похвалить.
Ведьмы стояли тесной группкой. Вид, который они собой являли, внушал ужас. Они хором сказали «Спасибо» и продолжали стоять близко друг к другу, пристально глядя на него.
— Вы справитесь, — сказал Перри.
Он продолжал обход гримерных. Нелегко было найти подходящие слова для всех. Некоторые терпеть не могли, когда им многословно желали удачи. Они любили, чтобы им шутливо желали ни пуха ни пера. Другим нравилось крепкое пожатие локтя и уверенный кивок. Дам нужно было целовать — либо руки, либо воздушные поцелуи из-за грима. Он обходил актеров, а у него самого в это время сосало под ложечкой, рот и горло как будто ободрали наждачной бумагой, а голос был словно не его собственный.