— Где находится ваша комната?
— Один пролет вверх. А что? А, понимаю. Вы задаете себе вопрос, что привело меня сюда, вниз? Вы сочтете это очень странным, и это нелегко объяснить, но это чувство влечения к тому, что ужасно пугает — как край обрыва или пауки. Знаете? После того как я попытался уснуть и у меня начались кошмары, я стал думать, что мне надо заставить себя спуститься на этот этаж и пройти по лестничной площадке перед… той дверью. Когда я шел спать, я воспользовался лестницей для прислуги, чтобы избежать именно этого — и тут у меня возникло это ужасное побуждение. И я это сделал. Мне было ужасно неприятно, и я это сделал. И оказалось, что там храпит на стульях наш симпатичный шофер, Берт. У него, должно быть, весьма острый слух, потому что, когда я пересек площадку лестницы, он открыл глаза и пристально посмотрел на меня. Это привело меня в замешательство, потому что он не вымолвил ни слова. Я потерял голову и сказал: «О, привет, Берт, все отлично. Не вставайте». И удрал в этот коридор и увидел свет под вашей дверью. Кажется, я замерз. Вы не сочтете за наглость, если я попрошу у вас немного бренди? Я не пил внизу, потому что у меня правило: никогда этого не делать, если босс не предложит, да и вообще я не любитель этого дела. Но мне кажется, сегодня…
— Да, конечно. Угощайтесь.
— Великолепно.
Аллейн смотрел, как он налил себе половину маленького бокала, сделал глоток, сильно вздрогнул и закрыл глаза.
— Вы не против, если я включу радиатор? — спросил он. — Центральное отопление в доме отключается с полуночи до семи.
Аллейн включил радиатор. Хэнли сел к нему поближе на краю подиума и обхватил ладонями бокал с бренди.
— Так лучше, — сказал он. — Я чувствую себя гораздо лучше. Очень мило, что вы понимаете.
Аллейн, насколько ему было известно, никоим образом не выказывал никакого понимания. Он думал о том, что Хэнли — второй потерявший рассудок визитер в студии за последние сорок восемь часов, и что в каком-то смысле он является неубедительной пародией на Руперта Бартоломью. Ему вдруг пришло в голову, что Хэнли в полной мере использует свое тяжелое состояние, почти наслаждается им.
— Раз вы чувствуете себя лучше, — предложил он, — то, возможно, вы просветите меня по части некоторых внутренних вопросов, особенно в отношении слуг.
— Если смогу, — с готовностью ответил Хэнли.
— Надеюсь, сможете. Вы ведь работаете у мистера Рееса несколько лет?
— С января 1977 года. Я был старшим референтом в компании Хоффман-Байльштейн в Нью-Йорке. Перевелся туда из их офиса в Сиднее. Босс и он в те дни были приятелями, и я часто его видел. А он меня. Его секретарь в конце концов умер, — как-то слишком уж мимоходом сказал Хэнли, — и я получил эту работу. — Он допил бренди. — Все было очень по-дружески и произошло во время круиза по Карибам на яхте Хоффмана. Я был на службе. Босс был гостем. Думаю, именно тогда он узнал, что организация Хоффмана-Бальштейна занимается шалостями. Он по натуре настоящая жена Цезаря