. Ну, вы понимаете, о чем я. Непорочный ангел. Кстати, именно тогда он впервые встретился с госпожой, — сказал Хэнли и поджал губы. — Но без какой-либо заметной реакции. Он вообще-то не был дамским угодником.
— Правда?
— О нет. Вся инициатива была с ее стороны. И давайте признаем: она в самом деле была мечтой коллекционера. Это было все равно что провернуть большую сделку. Вообще-то, все это, по-моему, было… далеко от grande passion[51]. О боже, я опять начинаю. Но это были, если можно так выразиться, очень стерильные отношения.
Это перекликается с размышлениями доктора Кармайкла, подумал Аллейн.
— Да, понимаю, — беспечно сказал он. — А у мистера Рееса есть какие-то деловые отношения с Хоффман-Байльштейном?
— Он их прекратил. Как я уже сказал, ему не понравилось, к чему пошло дело. Ходили очень странные слухи. Он разорвал все связи после круиза. Вообще-то он одновременно спас мадам… и меня. Вот так все и началось.
— Понятно. А теперь по поводу слуг.
— Вы, наверное, имеет в виду Марко и Марию? Они двое прямо как персонажи из гранд-оперы. Только без голоса, конечно.
— Они появились в доме до вас?
— Мария приехала вместе с мадам, конечно — в то же время, когда на сцене появился мой ничтожный персонаж. Я так понимаю, ее где-то отыскал босс. В итальянском посольстве или еще в каком-то благополучном месте. Но Марко появился после меня.
— Когда именно?
— Три года назад. Босс хотел иметь личного слугу. Я дал объявление, и Марко оказался самым подходящим. У него были отличные рекомендации. Мы решили, что, будучи итальянцем, он будет понимать Марию и госпожу.
— Это ведь было примерно в то же время, когда начал действовать Филин?
— Да, примерно тогда, — согласился Хэнли и уставился на Аллейна. — О нет! — сказал он. — Вы ведь не хотите сказать, что… Или хотите?
— Я ничего не хочу сказать. Естественно, я хотел бы побольше услышать о Филине. Вы можете дать мне какое-то представление о том, сколько раз появлялись оскорбительные фотографии?
Хэнли осторожно посмотрел на него.
— Точно не знаю, — ответил он. — Их было несколько во время ее европейского турне, до того как я поступил на службу. Примерно шесть, я думаю. Я сохранил их и мог бы сообщить вам позже.
— Спасибо. А потом? После того как вы и Марко оба стали работать на Рееса?
— Теперь вы меня заставляете чувствовать себя неловко. Нет, конечно, это не так. Я не то хотел сказать. Дайте подумать. Одна была в Дабл Бэй, когда он выскочил из-за угла в темных очках и шарфе, закрывающем рот. Потом этот случай у служебного входа в театр, когда он был в женской одежде, и случай в Мельбурне, когда он подъехал на машине и умчался прежде, чем все смогли его рассмотреть. И конечно, эта ужасная фотография на ступеньках оперного театра. Тогда прошел слух, что он блондин. Получается, всего