А из числа своих соотечественников он выделяет не Одзу, а именно Нарусэ – одного из самых изысканных японских киноклассиков, обладающих необычайной самобытностью и особой простотой киноповествования, но, к сожалению, не столь известного за пределами своей страны. «Нарусэ ближе мне с точки зрения понимания людей!» – как-то признался Корээда192.
Тем не менее, как отмечает киновед А. Ноллетти, «Корээда просто устал от постоянного сравнения с Одзу и поэтому заявляет о куда большем влиянии на его творчество историй о несчастных семьях из фильмов Нарусэ. Но на самом деле в его картинах можно заметить влияние обоих классиков. И это ни в коей мере не преуменьшает достижений Корээда»193.
На этом заявлении сравнения Корээда с мэтрами японского и мирового кино вовсе не заканчиваются. К примеру, известный английский кинокритик Роджер Эберт, сопоставляя творчество этих режиссеров, писал еще в 1999 г., что уже тогда «Корээда заработал право стоять в одном ряду с великими гуманистами кинематографа, такими как Куросава и Бергман»194. А сегодняшние зрители, напротив, усматривают черты сходства творчества Корээда с фильмами другого, не менее известного, современного японского постановщика Кавасэ Наоми. Здесь, конечно, приходит на память и общая для двух режиссеров манера работать на стыке игрового и документального кино, и медитативность и философская глубина их картин, и многое другое. При этом на форуме в Интернете одни пишут о том, что «Кавасэ снимает в духе Корээда», другие же настаивают на том, что она «снимает по-другому, по-особенному, но по духу похоже»195.
Дело дошло до того, что фильм «Магазинные воришки» уже, как говорится, «разобран на цитаты», и практически в каждом запоминающемся эпизоде киноведы прослеживают параллель с самыми известными японскими картинами. Так, к примеру, в сцене, где отец с сыном сидят в автомобиле и мечтают о лучшей жизни, они находят явные отсылки к картине Куросава Акира «Под стук трамвайных колес» («Додэсукадэн», 1970). Эпизод, где семья собирается за ужином, напоминает некоторым «Токийскую повесть» Одзу. А съемки того, как герои гуляют по берегу моря, как будто взяты из «Сонатины» Китано Такэси и т.д.196 Возможно, в этих сравнениях нетрудно почувствовать явную натяжку, но достоверно одно – режиссер художественными средствами создает портрет японской семьи в лучших традициях японского кино, передавая красоту и трагедию человеческих взаимоотношений.
Недавно Корээда закончил съемки своей новой картины «Правда» («La verite/The Truth»), которая оказалась весьма неожиданной во многих отношениях. И прежде всего потому, что это – первый зарубежный проект режиссера, который создавался вместе с французскими кинематографистами. Снимался он в Париже прошлой осенью со звездным актерским составом – Катрин Денев и Жюльет Бинош в главных ролях. Напомню, что Бинош незадолго до этого сыграла главную роль в фильме «Видение» у Кавасэ Наоми, и в этом вновь проступает творческая общность этих двух японских режиссеров. Но в отличие от Кавасэ, рассказавшей легенду о чудо-траве и связанных с ее поисками странных видениях, Корээда, как всегда, отдает предпочтение камерной семейной драме, которая разворачивается в стенах дома.