, это – фильм европейского формата с насыщенным драматургическим пространством и ярким национальным колоритом. Наверное, именно за это удивительное сочетание работу режиссера так высоко оценили на Западе.
Правда, у себя на родине этот фильм Мидзогути в свое время удостоился скорее красноречивого молчания, чем восторженных рецензий, и даже в наши дни, отдавая должное гению режиссера, современные японские кинематографисты редко обращаются к этой его работе в качестве источника для вдохновения. Из всей богатой фильмографии этого классика японского кино его соотечественники явное предпочтение отдавали и отдают его ранним работам, таким как «Гионские сестры» («Гион-но симай», 1936), «Повесть о поздней хризантеме («Дзангику моногатари», 1939) и др. Возможно предположить, что причина тому кроется, прежде всего, в разных критериях оценок искусства на Западе и на Востоке.
Ведь в Японии, к примеру, в театре Кабуки ценится не столько творческая индивидуальность актера и его талант импровизации, сколько приобретенное с годами мастерство максимально точно воспроизводить определенные жесты, позы и движения – так называемые ката, передающиеся из поколения в поколение и бережно сохраняемые иэмото – главой театральной династии. Примерно то же самое можно наблюдать и в случае с традиционным кайданом. Японским зрителям не так важно увидеть в спектакле какие-то новые повороты в развитии сюжета или характеров. Они готовы много раз слушать и наблюдать одну и ту же историю с непременным сохранением обязательных стилистических элементов. Так что всякое отступление от существующих канонов, а значит, от традиций, особенно в классическом искусстве, это серьезный аргумент не в пользу художника. А Мидзогути пошел именно по этому пути, придав старым сюжетам кайдана новое художественное прочтение.
То, что привык и хотел увидеть на экране японский зритель, вскоре представил в своем фильме «Легенда о белой змее» («Бяку фудзин-но ёгэн», 1956) другой известный японский режиссер Тоёда Сиро, прославившийся адаптацией для кино классических литературных произведений. Эта картина создана на основе той же новеллы из сборника кайданов «Луна в тумане» Уэда Акинори, что и лента Мидзогути, правда, как нетрудно предположить, содержит в себе существенные сюжетные расхождения, будучи максимально приближенной к литературной первооснове. И прежде всего это касается главного действующего лица – принцессы Вакаса, которая в повествовании Мидзогути никак не ассоциируется с образом змеи, а куда более походит на призрак, тогда как во второй киноверсии полностью сохранена легенда о белой змее, превратившейся в женщину и приворожившей молодого человека.