Сточелли было под пятьдесят. Его голова была почти лысой, если не считать монашеского пострига из маслянистых черных волос, которые он отрастил и зачесал скудными прядями по полированному голому черепу. Когда он смотрел на меня с головы до ног, от него исходила аура безжалостной силы с такой силой, что я мог это почувствовать.
«Сядь», — прорычал он. Я сел на кушетку напротив него, потирая больное плечо.
Он поднял глаза и увидел трех своих мальчиков, стоящих поблизости. Его лицо нахмурилось.
"Вон!" — отрезал он, показывая большим пальцем. «Ты мне сейчас больше не нужен».
«Ты будешь в порядке?» спросил большой.
Сточелли посмотрел на меня. Я кивнул.
«Ага», — сказал он. «Я буду в порядке. Отвалите."
Они оставили нас. Сточелли снова посмотрел на меня и покачал головой.
«Я удивлен, что тебя так легко удалось одолеть, Картер, — сказал он. «Я слышал, ты был намного жестче».
Я встретил его взгляд. «Не верьте всему, что слышите, — сказал я. «Я просто позволил себе стать немного небрежным».
Сточелли ничего не сказал, ожидая, что я продолжу. Я полез в карман, вынул пачку сигарет и закурил.
«Я пришел сюда, — сказал я, — чтобы сказать тебе, что Грегориус хочет избавиться от тебя. Что мне нужно сделать, чтобы убедить вас в том, что вам будет плохо, если вы к нему приедете?
Маленькие, жесткие глазки Сточелли не отрывались от моего лица. «Я думаю, ты уже начал меня переубеждать», — холодно прорычал он. «И мне не нравится то, что вы делаете. Мишо, Бертье, Дюпре — вы хорошо их подставили. Мне будет чертовски сложно создать другой источник, не уступающий им».
Сточелли продолжал сердитым хриплым голосом.
«Хорошо, я расскажу вам о своих сомнениях. Допустим, вы установили их до того, как поговорили со мной, хорошо? Как будто ты должен был показать мне, что у тебя есть яйца, и ты можешь причинить мне много вреда. Я не злюсь на это. Но когда я разговаривал с вами из Монреаля, я сказал вам, что больше никаких игр. Правильно? Разве я не говорил тебе больше никаких игр? Так что же происходит?»
Он посчитал их на пальцах.
«Торрегросса! Виньяль! Гамбетта! Трое моих самых крупных клиентов. У них есть семьи, с которыми я не хочу ссориться. Ты передал мне свое сообщение, хорошо. Сейчас моя очередь. Я говорю вам — ваш босс пожалеет, что выпустил вас на свободу! Ты слышишь меня?"
Лицо Сточелли покраснело от гнева. Я видел, каких усилий ему стоило оставаться в кресле. Он хотел встать и ударить меня своими тяжелыми кулаками.
«Я не имел к этому никакого отношения!» Я бросил эти слова ему в лицо.
Он взорвался. — "Фигня!"