– Ранение пустяковое! – заметил молодой дед, потом усмехнулся сквозь марлю и добавил: – Но больной скончался от значительной внутренней кровопотери!
– Может не надо? – дёрнулся было один из бесполых. – Это же мент! Их с Алтая сюда пригнали человек сто. Нас всех за него порвут!
Но дед, словно не слыша, глубоко ткнул скальпелем в рану, и оттуда резко булькнуло и ритмично засвистело. Тело задёргалось так, что три помощника с трудом удерживали его на столе, навалившись всем весом на руки и ноги. Когда всё кончилось, хирург взял крестик умершего, пальцами затолкал его в рану на сердце, и спокойно произнёс:
– Свинья сдохла! Ветеринар оказался бессилен!
Все четверо довольно засмеялись. Тело закрыли простынёй и вышли прямо сквозь стену. Я стоял рядом со столом и не знал – что же делать? Я стал свидетелем жуткого преступления, но ничем не смог помочь офицеру НКВД. Тут сквозь простыню встал сам офицер и сказал, глядя на меня:
– Нет, племяш, ты это видел! Война уже четыре года как закончилась! Мы с ними в лесах воюем, а они, суки, оказывается, вот где окопались! Ну как с такими прикажете поступать! А ведь у меня двое детей остались! Жена – красавица! Знаешь, что я ей на тридцатилетие подарил? ТТ! Пистолет! И наказал, чтоб если вдруг эти нелюди ночью в дом полезут – сначала стреляла детей, а потом – себя! Потому что я своими глазами видел, что они с людьми делают. Племяш, это такое зрелище, что вечером выпиваешь стакан водки – и не берёт! Второй – не берёт! Перед глазами женщины эти из хутора! А рядом – дети. Племяш, они такое с ними сделали! Племяш! Ну это же не люди! Люди такое не могут с людьми сделать! Я после того случая ни одного из них до грузовика довести не смог. Поймаем из банды трёх-четырёх живыми. Веду я их – а перед глазами марево красное. Потом марево схлынет, а они уже – того. Меня четыре раза к медалям представляли, а дали только одну. Писарь говорит: скажи спасибо, что полковник тебя под трибунал не отдал за расстрел пленных! А я ему говорю: пусть лучше эти падлы бандеровские мне спасибо скажут, что умерли легко! Я бы таких – не из автомата! Я бы таких конями на части рвал! А теперь они меня убили! Ты бы отомстил как-нибудь при случае, а? А то обидно! Я их, конечно, много покрошил, а всё равно обидно. Ведь не в бою убили, а вот так. Подлостью взяли. Потому что все они – трусы по жизни. Крестьян ночами резать – всё их геройство! Суки! Они не братья лесные! Они лесные… они… да у меня слов нет, чтобы их как-то назвать! Это не звери, не гады. Даже не фашисты. Фашиста я видел! Фашист – это собака чёрная, а тут другой зверь. Это что-то такое, что надо просто давить. Даже не называть никак! Давить без названия, чтоб только хрустело под сапогом! Отомсти за меня, племяш!