– Хорошо, – сказал я ей, – я тебя похороню! Только не скоро. Пока у меня ни времени, ни денег нет. Я знаю, что туда добираться – это надо отпуск летом или осенью брать, а нынешний я уже отгулял. Так что только на тот год. А, может, через год. Или через восемь. Ничего конкретно пока не могу сказать. Но постараюсь. Мавзолей тоже обещать не могу. Крест топором выстругаю. Цветы положу. Иконку привезу какую-нибудь. Вот и всё.
Старуха покивала седой головой и ушла, так и не открыв рта. Видимо, она и в жизни его не часто открывала, а уж теперь-то и подавно. Больше эту необыкновенную женщину я в снах не видел.
* * *
О-3 водила меня на концерты почти полтора года. Билеты она покупала за свои кровные, а с меня после действа причитался стол, кров и музыкальное сопровождение или какой-нибудь видеоспектакль. Моего мнения никто не спрашивал – хочу я слушать заезжего скрипача или смотреть балет, или нет. После концерта она негромко включала в автомобиле диск с какой-нибудь классикой, и мы ехали ко мне в ауре культуры и умиротворения. Аура была полнейшей ещё потому, что динамиков в «Субару» оказалось двенадцать, а сделанная на заказ шумоизоляция салона полностью ограждала барабанные перепонки пассажиров от недостойных звуков внешнего мира.
В конце концов всё это мне стало надоедать. Шоферское и театральное её начала давали вместе гремучую смесь наглости, самоуверенности и безапеляционности. Её высшая подсознательная мечта – дирижировать симфоническим оркестром, стоя на капоте «Toyota Tundra» – была от меня далека, как соседняя галактика. В принципе, с самого начала было понятно, что такие отношения долгими не бывают, поэтому то, что мы хоть изредка, но встречались сколько-то продолжительный срок – уже удивительно. О-3 оказалась человеком слишком переменчивого настроения. Иногда она вела себя вполне адекватно и мы с удовольствием проводили вечер на моём диване под какой-нибудь спектакль МХАТа или штоколовский бас. Но иногда её переклинивало. Может что-то не так шло на работе, или полумуж срывался с цепи и требовал свободы, равенства и братства, или у мастеров авторалли тоже случаются пмс, но в такие дни мне хотелось открыть багажник её «Subaru» и вывезти тело за город. То в жару она велела не открывать окно её машины, поскольку при наполовину открытом окне расход топлива увеличивается на один процент, а кондёр она завтра сама заправит. То приказывала включать один и тот же спектакль два-три раза подряд за ночь и начинала дико хохотать или аплодировать на одном и том же месте и обижалась, что я не кричу «Браво!» вслед за ней. То целыми часами рассказывала о преимуществах финской шипованной резины и плюсах её турбированной «Lancia» перед атмосферным «Mersedes-ом» соседа по гаражу. Она всегда была права, даже если не права. Если уж она была действительно права, то её пальцы скручивались в жгут перед моим лицом, как бы выражая высшую форму правоты.