Это она зря сказала. После её безапелляционного заявления до меня болезненно остро дошло, что от неё весь вечер исходит тонкий и какой-то прощальный запах дорогих духов, который может заглушить только запах коньяка, выпитого в полном одиночестве. Заглушить навсегда.
Я довольно спокойно заметил:
– Я понимаю, что ты за рулём. Но мне спектакль категорически противен. Если я отсижу тут ещё час, то эти бездари решат, что так и надо играть на сцене. Поэтому я предлагаю вариант: я пью коньяк, а ты – шампанское. После бокала ты при мне уже ездила, так что пионерку из себя можешь не строить. Если хочешь – выпей сок со мной за компанию. А лучше – одеваемся и поехали ко мне. Даже «Служанки» Виктюка мне не так противны, как эта тягомотина. Включим их, если не найдём ничего приличного!
Ответ оказался предсказуем.
– Ты, конечно, можешь пить что угодно и где угодно, но продолжения потом не будет, учти! Я буду смотреть спектакль до конца! В театр ходят для духовной пищи! Жаль, что некоторые этого не понимают. Ты бы ещё жоп-корн с пивом в зал притащил! Эта пьеса шла на «Бис» в шестнадцати странах Европы! Тебе это ни о чём не говорит?
– Говорит! Говорит о многом! То-то я и думаю: почему у принца штаны с дыркой на заднице!
Отношения у нас и без того становились всё более странными. Ни о какой любви или хотя бы сопричастности речь вообще ни секунды не шла. Иногда при встрече она рассказывала о своих делах, но мои рассказы о том, как я провёл месяц без неё, пресекались на корню: моя жизнь, мои мысли и проблемы её не интересовали. Она терпеть не могла, когда ей указывали – что делать. Я был слеплен из того же теста. Встречи раз в месяц не то что надоели, но становились однообразными: концерт или спектакль, потом у меня дома – ещё один концерт по телевизору или оперная музыка на компе, ужин почти при параде с ножами и вилками, и лишь по завершении всей программы – бурный спектакль под одеялом как бы в награду за мучения. Однажды после посещения оперы мне потребовалось зайти в магазин по поводу покупки новой сковороды. О-3 зашла со мной, побродила около прилавка, посмотрела на рюмки-тарелки-кастрюли, вышла на улицу и молча уехала домой. Её тонкая натура не перенесла созерцания такой пошлятины в тот момент, когда в душе ещё бушевали страсти по Джульетте. Она не могла понять, как я посмел думать о бренном в такой вечер. Если у неё случались какие-то неприятности с полумужем, то все мужики, включая меня, тут же становились «косопузыми ебунами» и «вшивыми хреноходами». В выражениях в такие моменты она не стеснялась, и от её высокой культуры оставались рожки да ножки. Всё, что она слышала от водителей своего гаража, она прекрасно помнила и при случае употребляла. А учитывая её низкий голос и распальцовку, эффект от матюгов множился на два. Конечно, не всегда всё было только так. Не бывает чёрно-белых отношений. Возможно, к тому времени я просто уже не мог адекватно воспринимать женщин и, едва встретившись, уже морально готовился к расставанию. Если что-то происходит раз, то может повториться во второй. Если что-то происходит дважды – обязательно случится в третий. Что уж тогда можно сказать про ситуацию, которая повторяется раз за разом в течение десяти лет без существенных изменений! Если бы я не разбавлял отношения с О-3 выездами на шашлык с А-1, походами по грибы с Д-30 и не болел за Аргентину в обществе Т-9, то не выдержал бы и столько.