Рядом со мной по левую руку был Щедрин, близкий друг Вяземского-старшего. Иногда он помогал мне, на ухо представляя тех или иных персон, попутно говоря кто они такие.
Как оказалось очень много пришло не только с Нижней палаты, но и с Верхней. На процессию заглянул даже Бартынов.
Он пожал руку Александру, о чем-то с ним поговорил. Александр тихо рассмеялся. Бартынов похлопал его по плечу. Потом подошел ко мне. Молча пожал руку. Я хотел было перекинуться с ним парой слов насчет нашего дела, но Бартынов быстро ушел.
Сами похороны прошли словно под катком.
Наваливалось что-то незримое, давящее и я никак не мог понять что же это такое. Пару раз пытался просмотреть местность магическим зрением. Но никаких воздействий не обнаружил.
А ощущение все не проходило. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что кто-то сверлит меня взглядом. Нагло, в открытую.
Я оглянулся, но не обнаружил наблюдателя. Были люди, кто поглядывал на меня. Но это были мимолетные взгляды, не несущие в себе той угрозы, что я сейчас ощущал.
И лишь когда я в очередной раз пробежался глазами по толпе, то случайно выхватил среди остальных прочих человека в черном.
Он не был аристократом или представителем чьего-то рода.
Это был человек из «Красных Казематов». И он следил сейчас за мной.
Я поднялся с места, хотел уже было подойти к нему чтобы высказать все накопившее внутри, как Ольга одернула меня.
— Ты куда?!
Я глянул на нее. Да, уходить посреди траурной процессии было не самой лучшей идеей.
— Никуда, — ответил я, вновь выискивая взглядом незваного гостя.
Его уже нигде не было, он скрылся в толпе.
Священник долго отпевал усопшего, потом совершал необходимый обряд.
После того, как оставшиеся люди простились с Вяземским, гроб закрыли и медленно погрузили в землю. Под плачь и всхлипы первые комья земли упали на крышку.
Судьба и история Вяземского-старшего была закончена с последней горстью земли, которую бросили на холмик.
* * *
Вечер так же был не спокоен. По настоянию Эммануила Рудольфовича мы после похорон все собрались в гостиной нашего дома.
Вместе с адвокатом в комнату зашел какой-то несуразный человечек, лет под шестьдесят. Потирая маленькие очень белые руки, он сел на кресло и стал наблюдать за всеми нами. Незнакомец был лысый, чуть заостренная голова, окантованная с висков сединой, живо вертелась в разные стороны. Мучнистое одутловатое лицо походило на маску, на левой щеке возле носа виднелась большая белая бородавка.
— Это кто? — шепнул я Эммануилу Рудольфовичу на ухо.
— Мой помощник, нотариус. Он будет следить за процессом оглашения завещания, по результатам которого оформит необходимый протокол, где вы распишетесь. Протокол будет отправлен в канцелярию Императора.