Довольный собой, Иван Константинович пошел обратно в помещение.
— Думаешь, помог, значит благодарным тебе всю оставшуюся жизнь будут? — сквозь зубы произнес парень. — Не дождешься! Будет случай — еще свидимся, и тогда пощады от меня не жди. Прибью тебя, буржуй, и пикнуть не успеешь. В канаве тебя оставлю и буду говорить всем, что сам упал.
И встал в очередь.
Я ничего не ответил, тоже пошел занимать свое место.
* * *
После долго и нудного пересчета всех поступивших, нас погрузили в грузовики и повезли к железнодорожной станции. Там уже стояла комиссия из нескольких военных, которая ловко рассортировывала новобранцев по вагонам.
В толпе тут и там слышались рассказы о передовой — о том, что противник прорвал первый круг, о том, что якобы уже вовсю наседает на второй, о том, что Российская Империя несет небывалые потери. Во всех этих разговорах слышалась нервозность — четкой информации, что же творилось там на самом деле не было ни у кого.
Как я понял из разговоров практически всех новобранцев призвали в связи с поступившей угрозой. И только единицы отвечали что вызвали служить добровольцами. В основном это были парни из очень бедных семей — это было понятно по их одежде и манерам.
Толпа была разношерстной и на меня уже смотрели не с таким любопытством — хватало других, на кого глазеть было интересней. Парень с длинными дредами и цветастой одежде что-то втолковывал мордатому хорунжему о том, что он против любого проявления войны и ни за что не возьмет в руки оружия. Мордаты хорунжий на это кивал головой и что-то быстро записывал. Потом, когда парень с дредами иссяк в своем красноречии, коротко кивнул — «этого на передовую!».
Были и неформалы — волосатые и с ирокезами, крашенные в зеленый и лысые. Эти держались особняком, на все реагировали скупо, без особого интереса, лишь много пили дешевого вина, курили и что-то нестройно иногда запевали.
Были худые и толстые, высокие и низкие, злые, как волчата, и напуганные до полусмерти как слепые щенки.
Я смотрел на всех их и понимал, что уже совсем скоро им, как и мне, придется столкнуться с войной. И от этого становилось страшновато.
Наконец дошла очередь и до нашей партии. Нас, привезенных на нескольких грузовиках, начали размещать в последние вагоны поезда, который должен был вот-вот отойти от перрона.
— Быстрее! Быстрее! — торопил майор, подгоняя нас и запихивая в вагон как сельдь в бочку. — Шевелите задницами! Ну, чего плететесь как сонные? Каши не ели что ли? Я вам сейчас всем по порции выдам — на всю жизнь запомните!
Внутри вагона было душно и пахло как в конюшне.