Мажордом побледнел и вспотел одновременно. Он, попав в неожиданно сложную ситуацию, пропустил тот момент, когда гвардейцы принялись отрабатывать аванс самостоятельно. Естественно, эпатажность Дайнов даже им самим не была учтена, где уж дворянам с периферии…
Теперь же, в свете грядущего разбирательства, старшие пар вполне могут наговорить лишнего о том, кто сподвиг их на «собственные инициативы», строжайше запрещённые и уставом, и законодательством.
— Слышь, говно на палочке, так ты что-то ответишь мне или нет? — Дайн, войдя в роль, явно собирался расставить все точки над гласными.
Под откровенное любопытство всех присутствующих, кроме мажордома, гвардейцев и соседнего стола.
— Начальника караула сюда! Срочно! — озвучил в сторону пальм на террасе Пун.
Появившегося через полминуты торопливым шагом капитана гвардии джемадар быстро отвёл в сторону, что-то показал ему из-за отворота формы, шепнул пару слов на ухо. Капитан тут же, коротко поклонившись Дайну, достаточно витиевато извинился на одном из наречий Приморских Низинных Земель.
Дайн коротко кивнул и сел рядом с Кхиеу, картинно хлопнувшей три раза в ладоши.
— Неподражаемо, — восхитилась та. — Ну у вас тут и нравы…
— Бывает, — философски пожал плечами Дайн и принялся ухаживать за спутницей, раскладывая на её тарелке преимущественно мясные блюда.
Пун повторил его манёвр в отношении полупустой тарелки Лю, кивнувшей с благодарностью.
За соседним столом та из женщин, что больше других рассуждала об особенностях культуры восточных провинций Империи, закончила хлопотать над поверженным владельцем единственного клинка в этой части террасы и в сердцах обратилась в сторону Дайна:
— Вы животное, барон!
Причиной дамского гнева, скорее всего, стало испорченное для этого вечера брызгами соуса платье. Как следствие, дальнейшее присутствие на балу оказалось невозможным и ценительница колониальных культур была раздосадована.
Дайн, не чинясь, развернулся на стуле и обратился к одному из мужчин, сидевших по соседству:
— Слушай, скажи сам своей бляди, чтоб пасть поаккуратнее открывала, а? Я-то так баб не бью. Обычно. Но ведь если будет спьяну нарываться, то против воли придётся пощекотить? — Дайн демонстративно поднёс к своему лицу кулак и заботливо обдул несколько рыжих волосинок на тыльной стороне ладони.
— Как вы только что выразились о виконтессе, барон? — холодно процедил побледневший «сосед».
— Да ровно так же, как и она о других только что, сам своими ушами слышал. А что? — простодушно хмыкнул Дайн. — Для меня всеобщий — не родной, я ж из Полесья. У нас просто поговорка есть, «Сама коль блядь — другим уже не верит». Ну я и подумал, что…