Майор Кисоёши Уцуномия уже понял, что с этим делать. Городок, конечно, то ещё осиное гнездо, но с флангов он почти ничем не прикрыт. На его пути стояли всего два опорных пункта. Скорее всего, гарнизонная гауптвахта и какое-то здание по соседству. Их ещё не захватили, и жестокий пулемётный огонь держал целый фланг. Исключи их из уравнения, и откроется путь мимо ангаров, прямиком в расположение. Значит, так и надо сделать.
— За мной! — вскочил он, размахивая мечом. Рядом его личный знаменосец развернул "Восходящее солнце". Через несколько секунд рванувшие вперёд японцы услышали звук авиационного двигателя. Уцуномия понял, что поспешил и ошибся. Первые пилоты были лётчиками-истребителями, храбрыми и резкими, но не обученными правильной штурмовой атаке. Они стали жертвами собственной торопливости. Экипаж "Корсара", наоборот, был коварным и здравомыслящим. Они отлетели на безопасное расстояние, набрали скорость и ударили тогда, когда сами сочли подходящим.
Теперь штурмовик нёсся над его людьми, извергая очереди крупнокалиберных курсовых пулемётов. Хвостовой стрелок добавлял из своей установки. Линия разрывов отметила чёткие попадания 60-кг бомб. Майор с проклятиями догадался, что атака случилось точно вовремя. Атакующий порыв нарушен, опасное направление обозначено.
Когда "Корсар" пролетал на ним, Уцуномия заметил то, что казалось ему давно исчезнувшим. Наверное, последний раз над полем боя современной войны стрекотал старый биплан с открытой кабиной, за которой развевался белый шелковый пилотский шарф. Майор чётко отсалютовал вслед улетавшему в Пномпень самолёту.
Таиланд, возвращённые провинции, южный аэродром Пномпеня
Вдоль всей взлётки кипела бурная деятельность. У каждого из двенадцати "Страусов", выстроившихся вдоль основной полосы, работала бригада наземного экипажа. Одни загружали 12.7-мм пулемётные ленты в крыльевые ящики, другие поднимали цепочки 23-мм снарядов к пушкам ВЯ в лючки бронекорпуса, защищавшего экипаж. Третьи подвешивали ракеты на подкрыльевые направляющие или бомбы внутрь фюзеляжа либо к крыльевым креплениям. Ещё больше народу занималось заправкой, заливая бензин в самозатягивающиеся баки.
Никто даже ухом не повёл, услышав шум авиационного двигателя. Аэродром так привык к могучему рёву спаренных R-2800, что маленький R-1820 казался почти беззвучным. Затем над лесом появился сам самолёт, немедленно опознанный как "Кертис-Хок III". Это означало, что он прилетел с Лаум Мвуака, только там ещё остались эти старые бипланы. След чёрного дыма и неустойчивый полёт красноречиво говорили о серьёзных неполадках. На полосу выскочили пожарная машина и скорая, чтобы успеть к приземлению.