— Дай еще п-пить.
Стрельцов подал бутылку с водой. Расплескивая ее, Раздольнов выпил до дна, перевел дыхание и с облегчением произнес:
— Слава Богу, и на этот раз пронесло.
— Да, зацепило вскользь, но нельзя исключать сотрясение мозга. Как, Палыч, черные точки перед глазами пляшут? — спросил Стрельцов.
— Какие к черту точки, Володя! Я же бывший десантник, мой лоб выдерживает прямое попадание бронебойного снаряда, — с вымученной улыбкой ответил Раздольнов.
— И все-таки, Николай Павлович, надо бы вызвать врача.
— С ним потом, Володя. Где Вил? Где Серега?
— Ловят этих гадов.
— Давай за ними! Давай! Достань мне эту тварь! Достань!
— Достану, Палыч! Достану! — поклялся Стрельцов и поискал взглядом остальных обитателей виллы.
Они постепенно приходили в себя. Массажист Паоло выбрался из-под стола и испуганно озирался по сторонам. Из-за кустов роз выглянула растерянная физиономия садовника. Выстрелы подняли на ноги охрану, дежурившую на вторых, дальних воротах. На помощь примчался телохранитель Алексей Смирнов.
— Леша! Паоло! Займитесь шефом, он ранен! — крикнул Владимир, сам занял место за рулем второй БМВ и помчался вдогонку за Епифановым и Галлиевым.
Алексей и Паоло, поддерживая Раздольнова, проводили его в кабинет, и здесь ранение снова дало о себе знать. У него закружилась голова, к горлу подкатил тошнотворный ком, и он прилег на диван. Паоло сделал ему перевязку, подложил под голову пуфик, заглянул в глаза и, покачав головой, осторожно заметил:
— Извините, синьор Николо, у вас, по-видимому, сотрясение мозга. Вам нужен врач.
— Мне нужен не врач, а сто грамм, чтобы выпить за воскрешение! — отмахнулся Раздольнов.
— И все-таки, синьор Николо, надо вызвать врача, — настаивал Паоло.
— Я уже сказал, мне не врач, а водка нужна. Леша, дай выпить!
Помявшись, Смирнов подчинился, взял из бара бутылку водки, налил в рюмку и подал Раздольнову.
— Не, Леша, так не пойдет! Мне что, одному пить за свое воскрешение? Пить, так пить по-русски, всем и по полной!
Смирнову ничего другого не оставалось, как подчиниться. Все трое выпили до дна. Раздольнов закусил долькой лимона, сухость во рту прошла, прилег на диван и закрыл глаза. Тепло приятной волной обдало грудь и растеклось к ногам. Рана перестала саднить, и он не заметил, как погрузился в сон. Разбудили его шум в холле и возбужденные голоса на лестнице. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появились Галлиев и Стрельцов. На Владимире, казалось, не осталось живого места. Рубашка и брюки свисали клочьями, на левой щеке от уха до подбородка вспухал багровый рубец. Галлиев выглядел чуть получше.