Марк всхлипнул.
— Я же не знал… Ну не знал я…
— А потом она легла, — сказал доктор, медленно покручивая затухающую сигару. — Легла у входа в комнату. Это было её привычное место. Ей было спокойней там умирать. Легла и закрыла глаза. Ты думал, что она спит. Вскоре ты закончил свою игру, взяв штурмом построенную тобой крепость, и захотел выйти из комнаты. Ты проголодался и решил подкрепиться, похлебав супа из кастрюли, которую мать, уходя, поставила на пол посередине кухни. На пол, потому что стол был слишком высокий. И ещё потому, что вы с собакой ели из одной кастрюли. Это очень удобно — одна кастрюля на двоих. Ты и собаку позвал на обед.
«Ры-рыжа-ая», — прошептал Марк.
— А она лежала неподвижно.
Доктор положил сигару в пепельницу.
— Ты думал, что она крепко спит. Очень крепко спит. Ты толкнул её. Потом ещё раз.
Губы у Марка задрожали и он ладонями закрыл лицо.
«Ры-ры-жж…»
— А потом попытался перевернуть на спину.
Доктор встал и, обойдя кресло, встал у Марка за спиной. Он положил Марку ладонь на затылок и быстро, скороговоркой зашептал ему в ухо:
— Едва ты попытался перевернуть собаку, как глаза у неё раскрылись. Не открылись, а именно раскрылись, как раскрываются иногда у трупа, если осторожно потянуть за веки. Глаза закатились и зрачки оказались под верхними веками. Ты почувствовал трупный холод. Испугавшись, ты бросил собаку и отбежал подальше, в глубину комнаты. Потом спрятался под диван.
— Почти два дня! — выкрикнул доктор.
Марк вздрогнул.
— Почти два дня ты просидел в комнате, не решаясь выйти, не решаясь пройти мимо собаки. Ты не знал ещё толком, что такое смерть. Знал только, что собака стала холодной, неподвижной. Знал, что собака больше не любит тебя. Ты понял, что её больше нет. А есть — смерть. Ты мочился прямо на пол. Вонь в квартире и без того стояла страшная, и за два этих дня она только усилилась. Впрочем, к дурному запаху ты привык с младенчества. Вот жажда… Ты пил воду из банки, в которой мать тушила окурки. Она оставила эту банку на подоконнике, в комнате. В банке с водой удобно тушить окурки. Правда, вода эта быстро кончилась. Немного её было. Ты пытался лизать собственную мочу, но она была горькой и тебя стошнило. А в ночь с воскресенья на понедельник вернулась твоя мама. Она вытащила околевшую собаку в прихожую. На четвереньках, как зверёнок, ты выбрался из комнаты. Ты залез в ванную и открыл кран с холодной водой. И глотал воду, быстро, судорожно, до кашля. Тебя вырвало зловонной слизью. А ты пил воду и не мог остановиться. А потом закрыл кран, вылез из ванной и лёг спать. Прямо в ванной, на полу. Там было набросано какое-то тряпьё. А собаку…