Кашель.
— Я помню! — сердито отвечает Леппер. — Здравствуйте, сударыня. Я помню.
— Ой, добрый вечер! — спохватывается она.
— Конечно, добрый, — ворчит старик, прицеливаясь ключом в замочную скважину. — Современная молодёжь не замечает того, что вечер добрый. И утро, представьте себе, доброе. И неплохо бы иногда пожелать здоровья и счастья другому…
Щёлкает замок. Со скрипом приоткрывается дверь.
— …человеку. Так вы и есть адвокат этого…
«Притворяется, что не помнит, — решила Ольга. — Хитрый старик!»
— Я Каринтова, Ольга Дмитриевна, — представилась она.
И уточнила:
— Ударение на «а». А то некоторые и на второй слог…
— Уважаемая Ольга Дмитриевна, — наставительно заметил старик, — склероз меня настиг, но не добил. Имя ваше я помню, а имя человека, которого вы, похоже, так серьёзно взялись защищать, я вслух произносить не хочу. По крайней мере, без крайней на то необходимости. Но мы с вами, по моему, договаривались, что вопросы свои вы зададите по телефону. А вы… Кстати, я забыл спросить, как вы телефон мой узнали. О том, как узнали адрес, я уж и не спрашиваю!
Ольга улыбнулась смущённо.
— Простите, Илья Аркадьевич. Пришлось использовать профессиональные связи. Конечно, возможности у нас не те, что у органов следствия, но…
Леппер отвернулся и вздохнул тяжело.
— Бог с вами, заходите, сударыня. То есть, секундочку…
Кряхтя, он нагнулся и поправил коврик.
— Опять мальчишки бегали… С таким шумом, знаете ли, носятся. Заходите!
Через пятнадцать минут они сидели на ярко освещённой кухне за маленьким овальным столиком и ждали, пока закипит на синем газовом огне серебристый чайник.
Лепперт отогрелся в домашнем тепле, стал разговорчивее и даже, кажется, перестал сердиться.
— После обеда я пошёл гулять в парк…
Он достал из кухонного шкафа и поставил на стол жёлтую пластиковую вазу с печеньем и карамельными конфетами.
— …и такая вот незадача случилась: попал под дождь. Я ведь небо с утра было совершенно ясным и прозрачным. Ни облачка! И прогноз погоды вовсе бед таких не сулил. Я ещё, знаете ли, подумал: «А стоит ли пальто одевать?» На улице… Не то, чтобы жарко, но было тепло по-летнему. Но потом всё-таки решил одеть. Я и летом одеваюсь тепло. С возрастом чувствителен стал к сквознякам, к прохладному ветру. Тучка на солнце набежит — и озноб. Медленно кровь двигается, медленно…
Задребезжала крышка, и чайник, хлюпнув длинным, изогнутый носиком, свистнул осторожно и деликатно, будто стараясь привлечь к себе внимание, но, вместе с тем, и не решаясь слишком уж бесцеремонным образом прерывать столь увлекательную беседу, выждал секунду, и потом, набравшись смелости, засвистел громко и длинно, выбросив длинную струю клубящегося пара.