Он остановил запись.
«Нет, эту информация я не оставлю на компьютере. Я слишком хорошо знаю моих покровителей. Они проверяют все мои записи. Я ещё ни разу не поймал их за руку, однако уверен в том, что они регулярно проводят обыски в моём кабинете. Возможно, в этих вот дубовых панелях скрыты микрофоны и видеокамеры. От этих людей всего можно ожидать! И в первую очередь — слежки! Нет, до срока вы не узнаете самой сокровенной моей тайны. Мои больные — авангард нового революционного класса России. Вершители ваших судеб! Да вы… Всё равно вы ничего не поймёте!»
Он снова включил запись и договорил фразу:
«…полностью готовы к работе по плану «Лабиринт».
На сегодня — всё. Ужин, ванна и сон».
Он отсоединил микрофон и спрятал его в ящик стола.
Встал. Заложив руки за спину, медленно прошёлся по кабинету, от стены к стене.
Остановившись у книжного шкафа, смотрел он долго, сонным, будто ничего не видящим взглядом, на сине-золотистые корешки книг, на резной орнамент массивных полок чёрного дерева, на едва отсвечивающую в предзакатном полумраке красную декоративную полоску полированной меди, протянувшуюся по средней полке во всю её ширь.
Потом протянул руку, пальцами пробежал по корешкам, словно на ощупь выискивая одну, ту самую книгу…
Хотя нашёл бы её безо всякого труда, с первого взгляда определив место её на полке! Но теперь — будто вслепую искал.
…вынул аккуратным, медленным движением.
Карл Юнг, «Структура души».
Балицкий открыл книгу, перелистал страницы.
Закрыв книгу, процитировал заученное наизусть:
«Сознательный ум — это эфемерный феномен, который выполняет все провизорные адаптации и ориентации, и по этой причине его функцию лучше всего сравнить с ориентировкой в пространстве».
Усмехнулся грустно, и, погладив ладонью обложку, прошептал:
«Ну, старина Юнг, какие же древние чудовища пробуждаются в моём сознании? Куда завёл меня мой эфемерный феномен?»
Он услышал тихий стук. Не робкий, а, скорее, осторожный. Будто тот, кто стоял за дверью, не желая нарушить установленный порядок и войти без стука, не хотел, тем не менее, и встревожить его, вспугнуть прежде времени.
«Тигры на мягких лапах, — с грустной иронией подумал Балицкий. — Надеются, что когда-нибудь я потеряю бдительность, забудусь — и пропущу их бросок?»
Быстрым движением он захлопнул книгу и поставил её на полку. Он успел это сделать прежде, чем дверь бесшумно открылась и в комнату вошла его ассистентка.
— Извините, доктор, не хотела вас беспокоить…
Балицкий медленно повернулся к ней и ровным, бесцветным голосом произнёс:
— И побеспокоили. Не надо извиняться, Наталья Петровна.