Преследующий корабль космический объект (идентифицирован как звездолёт метрополии, условно проходящей в наших отчётах как цивилизация Беллис) дистанционным сканированием обнаружил…
Каэ открыл глаза.
На экране была надпись:
* * *
В сложенных ковшиком ладонях — вода.
Немного. Глотка на два.
В прочем, так сильно хочется пить, что, кажется, и одним, долгим, сладким глотком можно выпить эту холодную воду.
Белая кожа ладоней просвечивает сквозь воду. Вода холодит кожу.
Надо наклониться. Чуть выше поднять ладони. Но слишком высоко, чтобы не расплескать.
А потом наклонить голову, трубочкой вытянуть до трещин пересохшие губы, коснуться ими поверхности, холодной плёнки, едва коснуться — будто поцеловать.
И — глоток! Глоток!
Вот только почему-то нет сил. Руки ослабли, ладони дрожат, серебристые капли протекают меж пальцев. Серебристые капли падают вниз. Ветер подхватывает их ветер несёт серебро, кропит серебром серую от пыли траву.
Трава темнеет…
Какой странный цвет у здешнего неба! Кажется, оно не весеннее бледно-голубое, не сине-красное — летнего заката, не белое зимнее, не голубого осеннего стекла.
Оно грифельно-серое, с редкими оранжевыми прожилками.
Оно…
Сталь ошейника впилась в кожу. Вертолёт резко встряхнуло.
Цепи зазвенели жалобным, тонким звоном.
Аден проснулся.
Он не сразу открыл глаза. Ему не хотелось возвращаться из сна — обратно, в этот вертолёт, в тюремную вертушку, везущую обречённых на встречу с палачами.
Сон ушёл. Аден снова слышал грохот двигателей, скрип сидений, свист воздуха, обтекающего корпус вертолёта…
Но что-то… Что-то теперь было не так. Не так, как до забытья, до сна.
Он ещё не успел открыть глаза, но — на слух, по одним лишь звукам, по каким-то смутным, не до конца осознанным ощущениям понял: что-то не так!
Звук работающих двигателей был иной: слышался надсадный, неровный, рваный, будто захлёбывающийся рёв.
Привычная уже мелкая вибрация корпуса сменилась лихорадочной, крупной дрожью. Вертолёт трясло, потом начало мотать из стороны в сторону.
И ещё — действительно, был какой-то слабый, но отчётливо, даже сквозь сомкнутые веки видимый оранжевый свет.
«Что же это?» — подумал Аден.
Он открыл глаза…
Мимо него по проходу задом пятился сержант, волоча за шиворот потерявшего сознание охранника.
«Идиот… — шептал сержант, с силой дёргая за воротник мычащего охранника. — Зараза… в следующий раз…»
Яркая вспышка осветила салон вертолёта.
«Вот он! Оранжевый свет! — догадался Аден. — Милостивые боги, где же мы? Это же..»
Где-то внизу, в неведомо какой глубокой бездне под ногами, под брюхом зашедшегося в болтанке вертолёта гулко ахнул взрыв — и машина полетела в воздух.