Достал платок и, откашлявшись, вытер слюну по уголкам рта.
— Ни к чему…
Каэ присел на корточки у кресла, чтобы не быть выше учителя.
— Не надо лекарств, — отдышавшись, сказал Энко. — Это место — само лекарство. Только вот лечит не сразу. Надо подождать… Я до сих пор не привыкну к некоторым особенностям моего жилища. Иногда делаю резкие движения, говорю громко, не сдерживаю эмоций… Здесь так нельзя! Это надо запомнить, Каэ. Это полезно знать: надо уметь сдерживать свои порывы. Иначе… Возникают вот эти фантомные боли… Как я сказал?
Энко улыбнулся и хлопнул себя по лбу.
— Вот ведь пошутил, старый дурак! Фантомные боли!
И рассмеялся.
«Смеется — значит, легче стало», — подумал Каэ.
И встал. На пару шагов отошёл — в середины комнаты. Он и сам не мог понять, почему ему так захотелось постоять у стола, заваленного рукописями. Протянуть руку к листкам… И что? Потрогать их?
Зачем? Просто почувствовать бумагу — на ощупь? Из любопытства?
«Возможно, просто из любопытства, — подумал Каэ. — Я ведь никогда не держал в руках бумагу. Отличается она на ощупь от листьев? Или травы? Или, скажем, тонкой ткани из древесных волокон?»
Он протянул руку.
— Нет, — остановил его увидевший этот жест Энко. — Не надо! Ни к чему…
Каэ опустил руку и, смущённый, отошёл от стола.
— Успеешь ещё, — сказал Энко. — Сейчас тебе это ни к чему. Лучше послушай меня, Каэ! Внимательно! И постарайся запомнить то, что я скажу. Это не спасёт тебя и не сделает твою жизнь легче, но, по крайней мере, ты будешь знать, где прячется твой страх, твоя слабость и. возможно, истоки нашей общей гибели.
«Очередное пророчество?» — с иронией подумал Каэ.
Он не верил легендам о гибели Мира. Ведь его учили, что Мир удалось сделать вечным, и разрушить его теперь никому не под силу.
И сам Энко когда-то говорил об этом… Или это тоже часть большого заблуждения?
— Вы уже встретились с теми, кто не остановится перед разрушением нашего Мира, — произнёс после короткой паузы Энко. — Но главное не это. Те, разрушители… Будет возможность, скажи Эвии и всем, кому сможешь: они не монстры. Они люди. У них есть свой мир, свои города, свои дома. Свои семьи и свои дети. Своя любовь, быть может, не меньшая, чем та, что испытываем мы к любимым людям. У них есть свой мир, который они любят и берегут. И поверь, Каэ, они и сами не ведают того, что губят себя…
— Себя?! — воскликнул Каэ. — Какое нам дела до их гибели?
— Ты не прав, Каэ, — с грустной улыбкой возразил ему Энко. — Вот сейчас ты рассуждаешь как они… Не обижайся, ученик, но это так. Они отделяют себя от мира, свой мир — от других миров. Они не ведают, что космос — един, и убивая одну его часть, нельзя сохранить другую. Это их заблуждение. А наше заблуждение в том, что мы, проникая всё дальше и дальше в глубины космоса, вовсе не рассчитывали на встречу с разумными существами, чья мораль будет настолько несовместима с нашей и чья агрессия вынудит нас убивать их… хотя бы из самозащиты.