И учитель засмеялся, хлопнув себя ладонями по коленям.
— Мои видения перескакивают из одного времени в другое, — смущённо произнёс Каэ. — Это пространство… тёмное, бесконечное, теперь ещё и враждебное мне — сводит с ума. Я уже не ведаю, где сны, где видения наяву, где ожившие воспоминания моей жизни. Я посетил дни моей юности. Потом мне привиделась свадьба и счастливые дни в домике на берегу озера, такие короткие дни с любимой… Потом я видел сына. Теперь… Зачем ты пригласил меня в гости, Энко? Только чтобы предупредить? Спасибо, но…
— Понимаю, — со вздохом ответил Энко. — Что тебе до моих предупреждений? Ты жив, и тебе нелегко… А я вот, старый и не упокоившийся ворчун, разбираю бумаги, затачиваю тростинки для письма, привыкаю к новому дому… И, ты уж прости, во снах беспокою живых. Поверь, не от скуки. Не потому, что непременно надо озадачить кого-нибудь откровением или смутить душу печальным предсказанием. Не люблю я это… смущать, лишать покоя. В общем, считай, что просто захотелось поговорить. Поговорить о том, что упустил я в прежних своих беседах и о чём теперь горько сожалею. Вот такой вот я, замученный раскаянием призрак. И, ещё раз… Прости, если такой сон пришёлся тебе не по нраву. Ну, не умею я… По другому, наверное, надо было как-то… Не обижайся, Каэ, бестолковый я ещё призрак, опыта маловато. Никак от вас не оторвусь…
Энко виновато развёл руками и добавил:
— Жалко… Жалко вас.
Каэ приложил ладонь к груди в жесте прощения.
— Спасибо… я…
Каэ снова, словно какая-то сила вела его, подошёл к столу с бумагами.
— Что здесь, учитель?
— Не время, — ответил Энко. — Ни к чему тебе знать. Да и вряд ли ты сможешь их прочитать, это очень древний диалект нашего языка. Только вот тронувший эти листы… Как бы древняя мудрость не потребовала слишком высокой платы. и чего тебя тянет к ним?
Энко нахмурился и погрозил Каэ пальцем.
— Давай, ученик, поговорим о чём-нибудь другом… Надоели мне эти разговоры… о грядущем. Давай-ка о семье твоей поговорим. Я ведь, признаться, на самом-то деле не всё знаю, только притворяюсь таким всезнающим. Или о друзьях твоих поговорим.
Энко подмигнул и спросил:
— Не обижаешься на Эвию, что она именно тебя отправила в этот полёт?
— Нет, — ответил Каэ. — Правда… Я же один из самых опытных пилотов в экспедиции, да и летал на кораблях того типа, что и «Декрон». Так что…
— Ты на неё не обижайся, — сказал Энко. — Ей тяжело, очень тяжело. Ей пока одним человеком рисковать приходится, а потом… Ой, я дурак старый!
Энко подпрыгнул в кресле и звонко хлопнул себя по лбу.