— Такие были похороны… — тихо сказала Машка. — Весь город…
— Маша, не надо, — чуть не завыла Наташа. — Завтра. Все завтра…
— Да-да… Это я… Ну что, спать пойдем?
— Пойдем.
— А помоешься с дороги? Я воду согрею.
— Если можно…
Машка вскочила из-за стола, поставила на газ эмалированную выварку и стала ведрами наливать в нее воду.
— Это сейчас, это быстро…
Наташа да и другие девчонки всегда завидовали Машке. Завидовали тому, что жила она совсем одна. Машкины родители работали на станциях на Северном полюсе. Приезжали раз в три года, обещали больше никуда не трогаться, но потом снова уезжали. Машку поначалу оставляли на прабабушку, но прабабушка умерла. Теперь Машка оставалась одна.
«Как странно, — думала Наташа. — Мы с Андрюшкой мечтаем о своей квартирке, а Машка даже не замечает своего счастья. И кавалеры ей не нужны».
Машка еще что-то рассказывала про общих знакомых, про учительницу математики, которая уже развелась со своим старичком и снова ходит одна, будоража весь город.
— А Степка в армии. — Машка приставила к математичке Степку Михалева. Она, наверное, тоже знала, что Степка в математичку влюблен. — Весной забрали. Такой парень стал — загляденье!
— А что про Чара слышно? — спросила Наташа, оторвавшись от своих мыслей. Она вспомнила этого маленького жалкого воришку, двоечника, недотепу, который так испугал ее одним своим взглядом, когда она застала его за копанием в чужой сумке. Того страха она так и не смогла забыть.
— Он отсидел. Уехал куда-то… А чего спросила?
— Да так…
Вода согрелась. Машка поставила на пол большую жестяную ванночку, ведрами же наполнила ее водой и принесла полотенце.
Наташа разделась.
— Какая ты красивая… — зачарованно произнесла Машка. — Настоящая женщина. Ребеночка еще не задумали?
Наташа еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
— Что, горячая? — испугалась Машка. — Так сейчас разбавлю.
— Да, чуть-чуть, — попросила Наташа.
Она села в ванночку, поджала ноги и сразу ладонями плеснула воды в лицо, чтобы не были заметны выступившие слезы.
— Я тебе спину потру.
И снова Наташа готова была расплакаться. Мама мыла ее в такой же ванночке. До самых последних дней. Баню обе терпеть не могли.
Машка постелила Наташе на родительской широкой кровати. Уложила, укрыла одеялом. Погасила свет.
Но еще долго сидела рядом, рассказывая о городских новостях.
— …А колбасы не видать никакой… наши в Москву ездят… заведующая… музей боевой славы… — уже сквозь сон слышала Наташа обрывки Машкиных рассказов.
«Музей боевой славы, надо будет обязательно сходить, — подумала она и сама удивилась этой мысли и тем не менее постановила: — Завтра же и пойду. Завтра, все завтра…»