Но с другой стороны, она ведь может ни о чем не догадаться. Андрей вдруг вспомнил отца, который иногда приходил домой навеселе и даже приводил какую-то женщину… Значит, можно… Уж ему-то, молодому парню, сам Бог велел…
Ира уже собиралась спать, когда в дверь к ней позвонили. Она нехотя слезла с дивана, пошарила ногой по паркету в поисках тапочек и засеменила в прихожую.
— Кто там?
— Я.
Это был голос Андрея.
Машка осталась позади. А Наташа, только свернули на их улицу, вдруг ускорила шаг, почти побежала. Та самая абсурдная вера в невозможное чудо подхлестнула ее.
И в какое-то мгновение показалось — сбывается! Вон же их заборчик, лавочка, калитка, кусты ракиты…
А за ними — пустота.
Наташа все знала наперед, она была почти готова к самому страшному, но все равно это оказалось неожиданностью.
Не было дома. Словно кто-то убрал декорацию, уже не нужную в следующем действии, а следующее действие будет развиваться на пустыре.
За это короткое в общем время пепелище успело порасти травой. Удивительно — на головешках же ничего не растет, а здесь трава…
Наташа привычным движением просунула руку между штакетин, открыла калитку и вошла.
Не было пепелища. Не было головешек, не было даже черной земли — трава.
Она растерянно оглянулась на остановившуюся у забора Машку. Даже улыбнулась недоуменно. Так не бывает. После пожара должно было хоть что-то остаться.
Ей почему-то вспомнился бесцветный человек, который перед самым ее отъездом в Москву приходил и говорил, что улица, дескать, вся будет сноситься, а здесь поставят новые дома.
Так дом не сгорел. Просто его снесли. А мама переехала. Они все напутали! Они такие глупые…
Она уже хотела сказать об этом Машке, строго сказать, выговорить даже, но тут увидела яблоню. Вот яблоня была черной. Ни одного зеленого листка. А к этому времени должны были уже завязаться зеленые матовые плоды. Стоявшее за яблоней дерево кое-где зеленело, но листы выползали на белый свет скрюченными, болезненными. Сад умирал последним. Ему досталось от огня. Огонь его покалечил насмерть.
Наташа тронула рукой черную кору, и в тот же миг молнией вспыхнуло перед глазами видение — ночной костер до самого неба, даже тучи окрасил багряным. И костер этот — ее дом.
Видение тут же погасло, но Наташа могла вызывать его в памяти сколько угодно раз, длить, разглядывать подробности…
Дом горел со всех углов. Пламя было очень быстрое, ползучее, словно лилось по дому красной ртутью. А в доме было темно. И тихо. Никто не метался, не звал на помощь. Словно его жилец смирился со страшным пожаром и сам решил погибнуть вместе с домом.