В животе, кстати, даже урчало от голода, обеденный заход в какую-то пельменную лишь ненадолго утолил чувство голода. А здесь уже от одних доносящихся с кухни запахов слюни чуть ли не до пола.
На небольшой сцене что-то лёгкое наигрывает квинтет… Прищурившись, оглядываю зал. Столы, на которых уже присутствуют напитки в бутылках и кувшинах, а также лёгкие закуски и нарезки, составлены буквой П, в его главе, как я догадываюсь, будут восседать юбилярша и её супруг, а также дочка. Кристина уже ёрзала на мягком стуле с ажурной, в восточных узорах, спинкой, тогда как мама и отчим где-то пропадали.
Какая-то пожилая пара появилась позади меня, стоят, растерянно озираются. Эти-то какое отношение к этому празднику имеют? Хотя…
– А вы, случайно, не родители Аллы? – спрашиваю, подойдя к ним поближе.
– Да, я папа, Борис Михайлович, а это моя супруга Зинаида Архиповна, – с готовностью мужчина.
– Тогда вам, наверное, во главу стола, сядете рядом с юбиляршей. Вон там ваша внучка уже сидит…
А Кристинка тоже нас замечает, её узкое лицо расплывается в улыбке, она подскакивает, словно у неё под задницей пружина, и летит в объятия дедушки с бабушкой. Не стану им мешать, лучше разузнаю, куда мне садиться. Кто бы подсказал?
– Молодой человек, как ваша фамилия?
Похоже, это метрдотель. Несмотря на название ресторана, одет не в узорчатый халат, а в чёрный костюм с белой сорочкой и чёрной бабочкой. Ботинки смазаны так, что в них можно смотреться, как в зеркало. Узнав мою фамилию, проводит к одному из пока ещё свободных мест, я сажусь по левую руку от Ильи Резника и по правую от Вячеслава Добрынина. Слава долго трясёт мне руку, интересуясь травмированной левой и по ходу расспрашивая о моих последних успехах в боксе, литературе и, конечно же, музыке.
Наконец доходит очередь до сидящего слева Резника.
– А вы, значит, тот самый Максим Варченко, что пишет Алле песни? – спрашивает тот, улыбаясь краешком губ.
Глаза добрые-добрые, но в их глубине прячется что-то вроде ревности. Понятно, что Резник не композитор, в этом плане он со мной соревноваться не собирается, но я ведь отдаю клиентам песни ещё и с текстом. А вот здесь у нас равная ситуация, можем пободаться. И если бы тексты, пусть написанная и не мной (а порой всё же переписанные, где я не помнил оригинальный текст) были бы плохи, то в его голосе не сквозила бы тщательно скрываемая зависть.
– Да, тот самый, – отвечаю я с лучезарной улыбкой. – Приятно наконец-то познакомиться с известным поэтом-песенником Ильёй…
– Рахмиэлевич, но я предпочитаю без отчества, не каждому дано его выговорить, – смеётся тот. – Хочу задать один вопрос… Вы не хотели бы попробовать написать музыку на какой-нибудь из моих тесов?