Она медленно села. Голова закружилась, как после долгого пребывания в информационном мире. Простынь сползла на кафельный пол. Босые ноги дотронулись до холодного пола. Марина огляделась. Белые стены, пол, зеркальная стена, в которой отражалась почти прозрачная, настолько она была худая, девушка, волосы которой торчали во все стороны. Она была в белоснежной хлопковой рубашке и брюках. Черный ошейник полосой резал шею.
Камеры, что были расставлены по углам помещения, были закрыты прозрачными коробами, которые не давали ей прикоснуться или как-то повлиять на них. Агенты АКД предусмотрели все.
Марина сглотнула вставший ком в горле. Она знала, что за стеклом сидят люди и возможно, среди них был Дима.
Но она сделал все, что могла… Она сдалась и потеряла единственную возможность побега. Она не оставила себе выбора как остаться за решеткой.
Хотя, надо сказать, сидеть за решеткой, не прикованной к стулу, было намного комфортнее.
Дверь запищала и открылась. Доктор, что говорил с ней ранее, вкатил тележку, на которой блестящий колпак прикрывал тарелку. Запах еды заставил желудок громко заурчать.
Он прикатил тележку к столу, стоящему у кушетки. Марина, забыв обо всем, упала на стул и с воодушевлением подняла колпак.
Лицо ее перекосило.
Тушеные брокколи цвета детской неожиданности грустно лежали на тарелке. Разрезанное яйцо, подобно огромным глазам смотрело на нее.
Марина подняла растерянные глаза на доктора, который, взяв карточку, что-то начал в ней писать.
– А есть что-нибудь другое, что-нибудь сладкое?
Доктор поправил круглые очки и, постучав ручкой по дужке, поднял бровь.
– Вы только что вышли из искусственной комы. Вашему организму нужно время для адаптации.
“Искусственная кома? Сколько ж я пробыла без сознания?”
– Можно мне хотя бы добавить сахар в чай?
Доктор насупил брови и вышел за дверь. Через несколько минут он вернулся с сахарницей.
Марина радостно достала ложку и стала насыпать в чашку сахар.
Одна ложка. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть.
Глаз доктора дернулся.
Дима за стеклом не сдержал улыбки.
Семь… Марина замерла, раздумывая, стоит ли добавлять восьмую. Приняв решение, она отодвинула чай и, взяв сахарницу, высыпала оставшиеся грамм двести сахара на брокколи и яйцо.
Челюсть доктора отвисла, и ошарашено он уставился на Марину, что прикрыв глаза от удовольствия, поедала брокколи с сахаром. Он закатил глаза и вышел из камеры.
Расправившись с едой, Марина грустно посмотрела на унитаз, который как трон стоял в углу комнаты. Ни ширмы, ничего, что помогло бы скрыться от тюремщиков.
Марина села на толчок, словно на дизайнерское кресло и уставилась в зеркало. Журчание заполнило комнату.