Мы слонялись по своему пятачку, огороженному самодельной каменной стенкой. Дулись в карты, ставили бражку. Периодически на прапорщика нападал приступ мизантропии, и он отказывался выдавать сахар и томатную пасту в жестяных вёдрах. Тогда снаряжалась тайная экспедиция на базар, за сырьём. Дембеля ходили покупать подарки родным: китайские спортивные костюмы, кроссовки, кто поухватистее – магнитофоны. Некоторым везло, попадались добрая смена, и по возвращении на родину таможня не отбирала всё это нищенское богатство.
Валютой служили мыло и тушёнка, только не свиная. Прапорщикам было легче, они могли приторговывать патронами; у офицеров водились местные деньги. Они тоже тайком ходили на базар. Иногда доставали водку неизвестного происхождения, но один раз дело кончилось плохо: подсунули «заряженную», и мы чуть не остались без командования. Взводному померещилась высадка инопланетян прямо на радиостанцию, и он начал палить из пулемёта в небо. Руки его тряслись, очередь пару раз зацепила кунг и высекла искры из антенн. Хорошо, что лента быстро кончилась. Взводный вопил, требуя патронов, а мы замерли на дне окопчиков. Лежать было колко из-за камешков, пыль забивала ноздри.
– Тащите боеприпасы! Где вы все попрятались, трусы? – бредил офицер. – У них ещё два тяжёлых имперских транспортника. Дарт Вейдер, ты не пройдёшь! И не надо пыхтеть.
На самом деле это пыхтел часовой связистов. Он как рухнул плашмя, гремя всей своей многочисленной амуницией, так и лежал, не шелохнувшись. Пережидал ответный удар Империи.
Шум дошёл до высокого начальства. Приехал замполит нашего сто сорок седьмого полка, усталый дядька с вымороженными глазами. Собрал весь личный состав, кроме, разумеется, пугала у радиостанции. На стену повесили белый экран. Замполит говорил тихо, словно через силу:
– Вас, долболобов, убеждать бесполезно. Вы когда в армию шли, мозги дома оставили киснуть в мамином холодильнике, если у кого они были, в чём я сильно сомневаюсь. А те остатки, что изнутри к черепной коробке соплями прилипли, вам местным солнышком сожгло. Сколько раз говорить, чтобы не ходили на базар? Никакого общения с местными. У вас с ними может быть только один контакт – огневой.
Петька, наглый дембель из Питера, решил выпендриться:
– Как же так, товарищ майор? А интернациональная солидарность? Просвещение отсталых народных масс Востока? Мы, может, им Пушкина читаем, дуканщикам, фотографии из Эрмитажа показываем.
– Встать, – сказал замполит.
Сказал тихо, но так, что все начали подниматься с лавок.
– Две недели назад четыре таких культуртрегера тоже решили заняться просвещением местного населения. Пошли в дукан, ящик ворованного мыла с собой прихватили. Видимо, хотели не только за культуру поговорить, но и санитарно-гигиенический ликбез провести. Фотографии из Эрмитажа, говоришь? Я вам сейчас другие фотографии покажу.