Я ответил:
– Это мне подходит!
– Подойдет, – решил Артузов[145].
Горб кивнул:
– Да, у него есть то, чего, например, полностью лишен я, – личное обаяние.
– Проверим в деле, подучим и пустим по верхам, понимаешь, Миша, по верхам. – Артур Христианович поднял руку и пошевелил в воздухе пальцами. Потом повернулся ко мне и закончил: – Вот посмотрим, чего вы стоите!».[146]
«– Опаснее всего вербовать друга в стане врагов! – сказал Артузов…
Я не имел никакого представления об этой работе, но храбро сказал:
– Ну, что ж, я хотел бы быть вербовщиком.
– Ладно, идите. Посмотрим, – закончил разговор Артузов. – Желаю успеха».
Пустить по верхам подразумевало:
«Надо использовать его выгодную наружность, знание языков, общий культурный уровень. Он может нравиться людям наверху общества, и это редкая у наших людей черта».
Это разъяснение Артузова осталось в черновике другой рукописи Быстролетова.[147]
Неизвестно, насколько честно и прямо он тогда рассказал о себе. Но если бы и признался, что прежде служил на белом флоте, то этим не смутил бы начальника советской контрразведки. Артузов – умнейший, блестяще образованный чекист, пользовавшийся доверием Дзержинского – отличался редкой проницательностью и умением разбираться в людях. «Опавший лист не возвращается на ветку», – говорил он о тех, кто усомнился в идеях непримиренчества и согласился сотрудничать. Артуру Христиановичу приходилось вовлекать в операции чрезвычайной важности не просто «бывших», а даже активных недругов советской власти. Одна из них – «Синдикат-2» – закончилась арестом Савинкова; другая – «Трест», дезинформационная игра с монархической эмиграцией, – еще продолжалась.
Конечно, студента-юриста не собирались сразу превращать в вербовщика. К Быстролетову присматривались – «подучим» растянулось на пару лет. А пока в ускоренном порядке оформили загранпаспорт гражданина РСФСР и обязали торгпредство в Праге официально взять его на работу. Став техническим секретарем редакции «Экономического бюллетеня», Дмитрий без особого трепета забросил учебу. За третий курс он сдал лишь один экзамен, и в октябре 1925 года был отчислен с факультета – вместе со Скачковым, тоже «неуспевающим».[148]
Быстролетов не протестовал. Учеба, в общем-то, превратилась в бессмыслицу («Положение юристов катастрофично, – бил тревогу журнал «Студенческие годы». – Есть места, но иностранцев не принимают»), а у него уже имелось более чем ответственное дело. Но от публичной активности пока не отстранился. В 1926 году он был избран председателем Союза студентов-граждан СССР в Чехословакии и провел в Праге конференцию советских студенческих организаций за рубежом.