Дмитрия не только «отмазывали», но и шифровали: факт его привлечения к разведке не раскрывался, вдобавок высказывалась просьба «в случае приезда установить за ним по возможности наблюдение, о результатах коего нас известить».[151]
Первое задание, которое получил Быстролетов, оказалось категорически далеким от защиты завоеваний социалистической революции. Самсонов-Гольст поручил ему разузнать секрет изготовления обувного лака, используемого на знаменитой фабрике «Bata». Для проверки лучше дела не придумать: в случае неуспеха беда невелика, при удаче информация будет не лишней для развивающейся советской промышленности. Быстролетов свободно говорил по-чешски, благодаря работе в торгпредстве приобрел кое-какие знакомства. Поручение он выполнил и был ориентирован на техническую разведку. Как секретному сотруднику ИНО ОГПУ ему присвоили псевдоним «Ганс». Превращение состоялось.
Техническая разведка появилась в ИНО по инициативе Дзержинского, возглавлявшего в то время Высший совет народного хозяйства СССР. Во внутренних документах она скромно именовалась органом информации о достижениях заграничной техники. «Перечень вопросов для заграничной информации» в марте 1926 года был разослан по европейским резидентурам. Самой значимой операцией Быстролетова по этой линии стала вербовка источника на заводе группы «Škoda» – от него, к примеру, получили сведения о составе и технологии закаливания особо прочной стали для стволов скорострельных авиационных пушек.
Высшее образование он завершил экстерном, да и то скорее по служебной необходимости. Летом 1927 года Быстролетов поступил в Украинский вольный университет, где также существовал юридический факультет, и следующей весной получил диплом доктора права со специализацией во внешней торговле. В торгпредстве СССР его повысили в должности – назначили экономистом.
«Я вел двойное существование – скромного и нарочито незаметного экономиста в большом торговом учреждении и неизвестного со многими масками на лице, играющего на десятке невидимых сцен разные акты всё той же страшной трагедии смертельной борьбы между старым и новым, – рассказывал Дмитрий Александрович в «Путешествии на край ночи». – После нескольких успешных операций мы обнаглели, я стал выдавать себя чехам за проезжего американского дельца. Конечно, это было опасно в таком небольшом городе, но нам везло; я верил в себя, в свой ум, ловкость и смелость. Это было время напряженной работы и быстрого внутреннего роста; новые горизонты открывались там, где вчера всё казалось изученным, и вместе с тем по-прежнему ощущалась потребность в дальнейшей работе над собой. Иногда целые ночи я просиживал над книгами, а затем немедленно пожинал плоды своих усилий, и дни летели праздничные и желанные».