«Пальцы у консула задрожали. Он выдвинул ящик, достал формуляр паспорта и стал его заполнять под мою диктовку… Мы пошли к дверям… Еще секунда – и всё кончится. И вдруг консул крепко сжал мою талию и громко отчеканил по-русски: “Вы из Москвы?!”. “А?” – не удержался я, но тут-то и познается разведчик: мгновенно я склеил английскую фразу, начинающуюся с этого звука: “Я не понимаю по-польски!”. “Ах, извините, я устал, это ошибка, сэр!”. И мы расстались. Я уносил паспорт в кармане с чувством первой маленькой победы».[172]
Полностью достоверным этот рассказ можно считать лишь в одном. Генеральным консулом Греции в Данциге в 1930 году действительно был некто Генри Габерт, занимавший эту должность со дня образования города-государства. Располагалось консульство в доходном доме на площади Хоймаркт, никак не походившем на «большой барский особняк в старом саду». О связях Габерта с преступным миром ничего не известно, зато, например, для коллег из Генерального комиссариата Польши в Данциге «всезнающий пан консул» был важным источником сведений о Национал-социалистической немецкой партии и ее местных лидерах.[173]
Однако в руках Быстролетова действительно оказался греческий паспорт, выписанный на имя коммерсанта Александра Галласа, родившегося в Салониках и имеющего постоянное место жительства в швейцарской Арозе. В Берлине он сошелся с греками из местной общины, объясняя всем, что «вырос я не в Греции, мой основной язык – не греческий, а английский, а грек я только душой, потому что каждый порядочный человек должен иметь родину, которую он любит». В подтверждение своих слов он развесил на стенах квартиры фотографии с видами Салоник и даже завел переписку с адресатами из Греции.[174]
Некоторое время спустя у агента Ганса появилась вторая роль и еще один чужой паспорт – гражданина Чехословакии, уроженца Братиславы Лайоша Йозефа Пирелли, обучающегося на медицинском факультете Университета Цюриха. Нейтральная Швейцария еще в годы войны была выбрана европейскими разведслужбами как наилучшая явочная территория и осталась таковой в условно мирное время. Дмитрий Быстолетов тоже будет встречаться здесь со своими агентами и помощниками.
Третья роль сочинилась, когда наметилось главное направление работы – Великобритания. В своих записках Быстолетов называет этого персонажа, венгерского графа, то Бэлой, то Ладиславом Переньи или же Йожефом Переньи де Киральгаза. На самом же деле существовал старинный баронский род Переньи де Перени, его исторической резиденцией был замок Нялаб в подкарпатском местечке Киральгаза, полученном в начале XV века в дар от короля Венгрии. Старший мужчина рода по традиции носил титул хранителя короны – в 1930-е годы им был Жигмонд Переньи, влиятельный политик, сенатор, экс-министр внутренних дел.