— Исцеление. Превращение. Силу. Возвращение в море. Все то, за отказ от чего он должен был умереть.
— Он не скучал по морю.
Исав обнажил в улыбке желтые пеньки зубов:
— И в это нетрудно было поверить, не так ли?
Последовала долгая, едва ли не благоговейная пауза, затем он прочистил горло и сказал:
— Идем со мной.
И я, не в силах остановиться, последовала за этим чудесным голосом.
Взошла луна, небо сделалось глубже, но отсветы скрывшегося за скалами солнца еще озаряли путь к Уиллоу Бич. Камни под ногами излучали тепло, будто кирпичи, раскаленные в печке. Их жар проникал даже сквозь подошвы кроссовок.
— Хрюша говорил, что у него не осталось никого из родных.
— Да, уж он ради этого постарался изо всех сил, — хмыкнул Исав.
— Ведь это ты искалечил его, так? И бросил умирать на болоте?
— Откуда ты знаешь об этом?
— Не от него. Я видела это во сне.
— Нет, — ответил он, подавая мне руку, чтобы помочь спуститься с крутого, неровного склона. — Это не я, это Иаков. Он никогда не покидает дом.
— Еще один брат?
— Старший из братьев.
Тут я споткнулась. Исав дернул меня за руку, метнул в меня испепеляющий взгляд и зашагал быстрее. Болотная вода его ауры озарилась багровыми сполохами умоисступления. Проклиная повинующиеся чужой воле ноги, я едва не бежала, чтобы не отставать от него. Что ж, по крайней мере, язык все еще оставался в моей власти, и я воспользовалась им:
— Иаков, Исав и Исаак Гилманы? Как это… оригинально.
— Славные старые новоанглийские имена. Марши и Гилманы были среди первых поселенцев, — настороженно сказал он. — Молчи. Чтобы рожать детей, язык не нужен. Еще словечко — и я с радостью избавлю тебя от него, сучка млекопитающая.
Слова, готовые слететь с языка, разом застряли в горле. Я снова споткнулась, и он рывком поднял меня на ноги, расцарапав грубой холодной рукой кожу над косточкой на запястье.
Мы миновали поворот расщелины, по дну которой тянулась тропа, и Исав замер на месте, как вкопанный. Впереди безмолвно струились темные воды могучей реки. При виде сверкающих над водой брызг — серебряных, медных, живых, кишевших в воздухе, как светлячки, — просто захватывало дух.
На берегу, у самой воды, стоял, опершись на костыли, Хрюша… Исаак, на удивление беззаботный для инвалида, только что спустившегося вниз по неровной каменистой тропе. Он запрокинул голову, чтобы получше разглядеть нас, и сдвинул брови.
— Исав… Жаль, не могу сказать, что рад тебя видеть. Я-то надеялся, ты давно присоединился к Иакову на дне морском.
— Ждать осталось недолго, — легко ответил Исав, стащив меня за собой со склона и подняв вверх свободную руку.